Взяла вилку и попыталась улыбнуться точно так же легко:

– Будет странно, если я спрошу, как прошел ваш день?

– Да, Карин, – в его глазах блеснуло веселье. – Это будет очень странно.

– Тогда не стану спрашивать, – я отправила в рот первый кусочек, но даже вкуса не почувствовала. – Просто мне кажется, что раз уж мы ужинаем вместе, то должны что-то обсуждать.

– Не должны. Но можем, если хочешь.

– Погоду?

– Да, я просто обожаю обсуждать погоду. Лучше уж тогда помолчать.

– Вас, я гляжу, светскому общению с детства обучали!

– Обучали там чему-то, но я не слишком склонен воспринимать информацию, если она мне неинтересна. Передай хлеб, Карин.

И я это уловила – изменение общего настроения, когда оба расслабляются, незаметно для себя. Из моих движений пропала напряженная неловкость, а из его взгляда – тягучая сосредоточенность, как у хищника в засаде. Теперь он и улыбаться начал немного иначе.

– Александр Дмитриевич, я правильно поняла, что невесты у вас нет и никогда не было? А родители наседают только на Лёху… в смысле, Алексея? – я не посчитала вопрос неуместным. Наоборот, поняла, что легкая болтовня будет восприниматься как само собой разумеющееся.

– Да, примерно так.

– Не расскажете почему?

– Карин, – он тихо рассмеялся. – Не будь ты замужем, я бы решил, что ты просчитываешь варианты на будущее.

– Ни в коем случае! – эмоционально заверила я. – Неужели вы всерьез считаете, что я из тех, кому достаток важнее остальных качеств?

– Нет, я так не считаю, – он задумчиво пожал плечами. – У меня нет и не было невесты, потому что я подобного не хотел. Вообще не вижу смысла в браке, к примеру.

– А, будет мешать развлекаться?

– Будет, – он признал спокойно. – Но не только поэтому. И поскольку ты не моя мать, то могу тебе ответить на этот вопрос честно.

– Сделайте уж одолжение!

Он лишь мельком взглянул на меня, в глазах смех я разглядела, но Александр Дмитриевич сделал вид, что увлечен едой, а ответил после размышлений:

– На самом деле это страх, фобия. Невозможно создать семью и притом делать вид, что никому ничего не должен. И в итоге любой счастливый брак приходит к полной упорядоченности: я делаю это, она реагирует так, она просит о том, я отвечаю это. Понимаешь?

– Не совсем. Вы боитесь рутины?

– Да. Но не просто рутины, а рутины в отношениях. Она неизбежна, если годами жить бок о бок друг с другом.

Я хмыкнула, но кивнула. В принципе, в его словах есть резон.

– То есть в любовь вы не верите?

– Почему же? Очень даже верю. Сам могу влюбляться каждые два дня.

– Вы понимаете, что я имею в виду другое! Не двухдневное «зависли», а настоящее чувство – пусть не всю жизнь, но хотя бы на долгие годы.

– А-а… Вот тут не уверен. Возможно, такое и бывает. Не буду отрицать, хотя сам ни одного нормального примера не видел. Но ведь это и есть самое страшное – если существует настоящая любовь, да еще и на всю жизнь, то что может быть хуже, чем превратить ее в рутину? Это как найти чудо, съесть его, переварить и выпустить в унитаз.

– Вы циник.

– Знаю. И горжусь.

– И большой любитель женщин. А этой всей философией только прикрываете бардак в личной жизни – мол, это не я такой, это я чудо в унитаз спускать не хочу.

– Кстати, об этом. Карина, ты ревнивая? – он очень неожиданно сменил тему.

– Э-э… – я растерялась. – Не знаю. На самом деле, у меня не было повода, чтобы это проверить.

– Собственники обычно знают о своих наклонностях.

– Ну, то, что вы не собственник, понятно. Вряд ли вы станете требовать от других того, чего не требуете от себя.

– Какие занимательные выводы обо мне, но почему ты не отвечаешь на вопрос? Мы обсуждаем пока только ревность, а не график твоих месячных.

– Потому что не пойму природу вашего интереса.

– А просто любопытство не считается?

Я переформулировала его высказывание:

– Не будь я замужем, то решила бы, что вы просчитываете варианты на будущее. Неужели боитесь, что я когда-нибудь начну бегать за вами и устраивать сцены ревности?

Его бровь приподнялась на миллиметр – ему нравится, что я отбиваюсь его же оружием.

– Нет, такой жуткий вариант я не рассматривал, – его улыбка стала еще довольнее. – Просто пытаюсь тебя узнать.

– Думаете, что для эксперимента важен цвет шерсти подопытного кролика?

– Мне нравится, что ты сама себя называешь кроликом – кажется, роли распределились верно. Тогда об экспериментах. Склонность к собственничеству, она же ревность – это важнее цвета шерсти, Карин, – его взгляд снова стал внимательным. Ел бы он с таким удовольствием свой ужин, как меня глазами. – Такие механизмы психологической защиты не возникают на пустом месте.

– О, ну тогда предлагаю провести чистый эксперимент, Александр Дмитриевич! Попробуйте для начала мне понравиться, затем начните изменять – вот и увидим, ревнива я или нет.

Он рассмеялся, спрыгнул со своего стула и подошел к моему. Я развернулась к нему, но его руки медленно опустились на стойку – пока не интимная близость, но и ограничение маневренности.

– Вы что делаете? – не сдержалась я.

– Начинаю нравиться.

– А вы точно понимаете, что искренняя симпатия к человеку и животное желание – разные вещи?

– Понимаю, но мне пока достаточно последнего.

– А как же эксперимент? – я словно до сих пор не теряла призрачной надежды продолжить пустой треп, но уже по черному взгляду понимала – он прямо сейчас перестраивается на другую игру.

Босс протянул руку по стойке, пододвинул тарелку с пирожными, до которых мы не успели дойти. Указательным пальцем зачерпнул крем с одной. Я невольно поморщилась – мне ли не знать, что лакомство Тимура на вкус чудесно, зачем же так портить? Но замерла, когда палец оказался перед моим ртом, а лицо Александра Дмитриевича приблизилось, словно он хотел поцеловать.

– Открой рот, – выдохнул тихо.

Я лишь разомкнула губы, палец нырнул внутрь, но не отстранился, когда я невольно слизнула с него крем. Наоборот, он подался еще глубже, вынуждая меня посасывать.

– Не закрывай глаза, смотри на меня.

Не понимаю, что такого в подобной пошлости, но почему-то начинает возбуждать. Или меня возбуждало его дыхание совсем рядом с моей щекой.

– Хорошая девочка… Карина, ты умеешь делать минет?

Я вмиг застыла, а потом и повернула голову, выпуская палец изо рта. Это на такие желания подтолкнуло его мое действие? Я не то чтобы не умела, а вообще никогда не пробовала и не собиралась. Не осуждала женщин, которые подобным занимаются, даже мысли такой не возникало, но не понимала в таких ласках смысла – ну, разве что для мужчины. А женщина не получает ничего, но притом вынуждена преодолевать брезгливость.