– Ты готовишь?

– Ты правильно расслышал, Форрест-Джексон Помрой, так что или оставайся, или уходи.

– А ты всегда наряжаешься, когда встаешь к плите?

– Я не наряжалась. Черт! Я что, для «Бутлеггера» слишком разряжена?

Он прищурился.

– Почему это?

– Потому что, балда, я потом иду в «Бутлеггер», и мне не хотелось бы выглядеть там белой вороной.

– Я спрашиваю, почему ты идешь в бар, если ты готовишь торжественный ужин?

– Я иду после ужина, если уж тебе так важно знать. Мы договорились с Эммой-Кейт.

Его взгляд прояснился.

– А-а.

– Так скажи мне: я нормально одета или нет?

– Ты нормально одета. – Он открыл дверцу духовки и заглянул внутрь. – Курочка? На вид очень вкусно.

– Она и будет очень вкусная. Слушай, не вертелся бы ты под ногами! Мне пора закуски выкладывать.

– Ого, как у нас тут все шикарно! – Он обошел ее и достал себе пива.

– Я просто хочу, чтобы все было красиво. Мама мне массажи всякие организует, бабуля делает прически Кэлли, да и вообще! Ты видел, как они наверху нам комнаты приготовили? Я просто хочу, чтобы все было со вкусом.

Он погладил ее по плечу.

– Все и так со вкусом. Стол такой нарядный! Кстати, я рад, что вы с Эммой-Кейт повидаетесь. Это хорошо.

– Хорошо это или нет – это мы потом увидим. Она все еще на меня жутко злится.

– Может, тебе стоит ее накормить жареной курочкой?

Как же здорово видеть за столом родных, слушать, как они нахваливают ее стряпню. И ведь это в первый раз, вдруг подумала Шелби. И пообещала себе, что обязательно будет и второй, только тогда она позовет и Клэя с Джилли и малышом Джексоном.

То, что у нее все получилось, стало ясно, когда дед затребовал добавки, причем и того и этого, а бабушка заинтересовалась рецептами.

– Бабуль, я их тебе напишу.

– Пиши сразу в двух экземплярах, – попросила Ада-Мей и встала, чтобы помочь убрать со стола. – Ты меня просто посрамила этой своей курицей.

– Лучше бы вы побольше места для десерта оставили.

– А у нас места хватает, правда, Кэлли? – Джек похлопал себя по животу, и Кэлли немедленно откинулась назад в своем стуле, чтобы похлопать себя.

Самым прекрасным стал момент, когда Шелби внесла блюдо с горой профитролей, политых сверху шоколадом, и у всех полезли глаза на лоб.

– Выглядит не хуже, чем в самом шикарном ресторане, – похвалил отец. – Интересно, и на вкус тоже?

– Вот и узнаешь. Мама, мне сейчас надо уйти, так что попрошу тебя этим заняться, хорошо? Приду не поздно.

– Без губной помады ты не уйдешь! – подала голос бабушка. – Что-нибудь в розовых тонах. Весеннее.

– Ладно. Пусть Форрест поможет посуду вымыть.

– Я и так собирался, – немедленно отозвался тот. И взял ее за руку, когда она наклонилась попрощаться с Кэлли. – Шелби, еда была бесподобная. Не садись за руль в нетрезвом виде!

– По-моему, это у тебя на столе пиво стоит. Кэлли, веди себя хорошо.

– Бабушка сказала, что сделает мне ванну с пузырьками.

– Ох ты, как здорово! Я вернусь не поздно, – повторила она.

– Да можешь и поздно. – Ада-Мей щедрой рукой раздавала сладости. – Развлекайся в свое удовольствие.

Было немного странно идти куда-то вечером одной. Да еще волноваться, простит ее Эмма-Кейт или нет.

Однако она подкрасила губы и даже чуть подрумянилась. Села в машину и поехала в город, мысленно молясь, чтобы нашлись нужные слова и лучшая подруга поверила в ее раскаяние и вернулась в ее жизнь.

На улицах горели фонари. В горах Шелби тоже приметила несколько огней. К шести магазины уже закрывались, но, насколько она заметила, в пиццерии клиентов полно, да и на тротуарах довольно людно.

Тесная парковка возле гриль-бара была уже забита, и Шелби стала искать, куда бы приткнуться. Припарковавшись на соседней улице, Шелби вернулась на полквартала, открыла дверь и вошла в шумный бар.

Она не помнила, чтобы раньше это заведение было так заполнено в будний день. Правда, уезжала она, еще не достигнув возраста, когда продают спиртное, поэтому тусовалась больше в пиццерии и кафе-мороженом.

Тем не менее большая часть столиков и кабинок были заняты, и в воздухе витал запах пива и барбекю.

– Как поживаете? – К ней, непринужденно улыбаясь, приблизилась официантка или администратор. Шелби не очень разбиралась. Женщина же зорким взглядом темных глаз оглядывала зал в поисках свободного столика. – Могу посадить вас за стойку. Шелби? Шелби-Энн Помрой!

Шелби вдруг очутилась в объятиях и в облаке персиковых цветов – так пахли духи этой молодой женщины.

Она выпустила Шелби из объятий, и та смогла рассмотреть: приятная девушка со смуглой, будто отполированной кожей и темными глазами под густыми ресницами.

– Ты меня, конечно, не помнишь.

– Прошу прощения, – тут в голове что-то щелкнуло. – Тэнси?

– Значит, помнишь. Не удивительно, что не сразу вспомнила. Я все-таки малость изменилась.

– Малость? – Тэнси Джонсон, которую она помнила, была нескладной девицей в очках, с щербатым ртом и угреватой кожей. Эта же барышня могла похвастаться выразительными формами, красивой улыбкой, чистой кожей и сияющим взглядом.

– Кожа у меня очистилась, я округлилась, сделала зубы и ношу контактные линзы.

– Выглядишь потрясающе!

– Приятно слышать. Но надо сказать, в отличие от других девчонок вы с Эммой-Кейт надо мной никогда не смеялись. Соболезную по поводу твоего мужа, Шелби, но я рада, что ты вернулась.

– Спасибо. Так вот где ты теперь работаешь. Посетителей здесь явно побольше, чем в былые времена. И интерьер стал поприятнее.

– Я тоже рада это слышать, потому что я здесь не просто работаю, я – управляющая. И, по случаю, замужем за владельцем.

– Ого! Как все переменилось! И когда же ты замуж вышла?

– В июне год будет. При первом же случае я тебе о моем Деррике все расскажу, а сейчас ступай, тебя Эмма-Кейт заждалась.

– Она уже тут?

– Я тебя провожу. Я вам выделила угловую кабинку – лучшее место в зале, тем более в «Вечер крылышек». – Она взяла Шелби под руку. – У тебя ведь дочка, так?

– Кэлли. Три годика.

– У меня тоже скоро будет.

– Ой, Тэнси, это же здорово! – Последовали новые объятия. – Поздравляю!

– Всего пятая неделя пока, я знаю, всегда говорят, надо подождать до второго триместра, но я ждать не умею. Вот всем и рассказываю, даже совсем незнакомым. Гляди, кого я тебе веду!