– Но разве могу я работать наравне с людьми, имеющими академические знания и звания? – удивленно спросил молодой человек.

– Поверь мне, мальчик мой, – усмехнулся Карл, – ты знаешь больше, чем половина наших академиков, причем вместе взятых.

Клаус нерешительно протянул руку и взял блокнот дяди.

– Я не должен выносить материалы за пределы лаборатории, поэтому ты уж не выдавай меня, – с улыбкой сказал тот. – Но я привык вести записи и иметь их под рукой в любой момент. Поэтому нарушаю правила. Прочти и скажи мне, что ты думаешь по этому поводу.

– А чем вообще занимается ваша лаборатория? – спросил Клаус, медля открывать кожаный переплет.

– Она занимается магией, – спокойно сказал старик.

– А? – Клаус вытаращил глаза и уставился на дядю.

Карл усмехнулся:

– Ну-ну, не надо думать, что я выжил из ума. Я могу, конечно, наболтать тебе всякой наукообразной чепухи про оккультизм и изучение необычных способностей человека. Однако раньше все это называлось именно так: магия, или, еще проще, волшебство. Разве ты не слышал рассказы о нордической арийской нации, которая обладала сверхспособностями, и о магическом значении рун?

– Это сказки, которыми партия власти завлекает лавочников, – презрительно сказал молодой человек.

– Вот тут ты ошибаешься, мальчик мой, – решительно возразил Карл. – Жажда чуда – величайшая движущая сила для всех людей, независимо от сословия и образования. И среди нас есть люди, которые действительно обладают необычными талантами.

– Ты мне еще про остров Туле расскажи, – хмыкнул Клаус.

– Многие немцы верят, что происходят от расы избранных, населявших чудесный остров. Должен сказать, что с созданием «Аненербе» переписывание истории поднялось на новую ступень, приобрело масштаб и выполняется на вполне профессиональном уровне.

– Как, дядя, неужели ты не хочешь верить в то, что все мы произошли от расы сверхлюдей, чьи следы в виде мегалитических сооружений разбросаны по всей Европе? – насмешливо воскликнул Клаус.

– Я прекрасно знаю, от кого именно мы произошли, и никакие раскопки и прочие подтасованные факты не смогут меня переубедить, – без тени улыбки сказал Карл. – И я собираюсь дополнить твое образование курсом лекций о каббале и других важных учениях, объясняющих нематериальный мир.

Клаус смотрел скептически, но Карл был даже рад этому. Пусть мальчик воспринимает все серьезно, пусть возражает и борется за свою картину мира. Так лучше, чем быть бездумным почитателем и с готовностью глотать любую ахинею, которую состряпали на политической кухне Третьего рейха.

Карл фон Райнц чувствовал себя старым и бессильным. Многая знания есть многая печали – так сказал Соломон. А еще он сказал: все суета и все пройдет. Карл согласен был с первым постулатом, но не ощущал себя достаточно мудрым, чтобы воспринять второй. Наоборот, он мучился, пытаясь что-то изменить, доказать руководству свою точку зрения, кого-то в чем-то убедить… Но последний разговор с герром Зоммером произвел на него тягостное впечатление. Если бы только Карл сам смог пробиться к гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху Коху, поговорить с ним, написать, объяснить и отстоять свою точку зрения! Хотя бы иметь возможность ее изложить! Но «Лаборатория 13» функционирует в условиях полнейшей секретности, а это значит, что все служебные и личные бумаги сотрудников просматриваются, ведется тотальная слежка… Его письмо попадет в руки герру Зоммеру, он лишится доверия, и кто знает, как далеко могут пойти военные!

Карл с отвращением взглянул на отчет, который не мог закончить вот уже битых два часа. Нужно взять себя в руки, дописать бумагу и идти домой. Клаус наверняка волнуется… Мальчик ушел вчера поздно вечером, взяв с дяди слово, что тот пойдет домой, как только напишет проклятый отчет. Карл потер красные воспаленные глаза и обвел взглядом комнатку в полуподвале, где оборудовал себе нечто вроде лаборатории пополам с кабинетом. Его охватило странное чувство: «Я словно уже сидел вот так, в полуподвале, и тени на потолке были чудовищны в своей нелепости и мрачности. И я был близок к отчаянию и готов биться головой о стену, потому что меня не понимали». Наверное, это и называется дежавю – ложная память. Карл взял в руки старинный фолиант – большую и тяжелую книгу, переплетенную в кожу. Его пальцы скользили по обложке. И вдруг он вспомнил: это было, было! Всего несколько лет назад, в маленьком домике еврейского квартала, в прекрасной старинной Праге, старый рабби смотрел на него грустными глазами и говорил ему: «Карл, друг мой, поверьте, время еще не настало. Не нужно будить спящих демонов, ибо мы не сможем с ними совладать».

Ах, как прав был старый раввин и каким неопытным и глупым считал теперь Карл себя прежнего! И ведь все сбылось: огонь, и смерть, и ужас, сковавший народы. И больше всех досталось евреям… хотя Чехию практически не тронули. Карл знал, что семья его брата пребывает в относительном благополучии и что Прагу ни разу не бомбили. Знал он и еще кое-что: война близится к концу, и Германия эту войну проиграет. Сейчас, летом сорок четвертого, никто не говорил подобных вещей вслух, но помимо сводок с фронта и общих настроений в обществе у Карла было его умение. Он читал знаки. Катрены Нострадамуса, цитаты из древних книг, гадание на рунах, методики тибетских монахов – все указывает на то, что еще год, может, меньше – и Германия падет. И теперь, когда столько крови было пролито и столько жизней уничтожено, Карл ясно понимал: нельзя продолжать работу, потому что они могут успеть ее завершить. И что будет тогда? Вряд ли победа, скорее просто новые смерти и еще более длительные бои.

Он перестал быть чистым ученым, который всегда ценил знание просто ради самого знания и пребывал в счастливой детской уверенности, что всякий опыт во благо. Тогда, в тридцать пятом, убеждая рабби разделить с человечеством секреты иудейских мудрецов, он имел в виду именно человечество, а не конкретно Германию. Ибо уверен был, что его страна передаст дар знаний остальным, станет своего рода миссионером в просвещении остального человечества. Но оказалось, что роли распределились по-другому. Не крестом и словом, но огнем и мечом попытались члены НСДАП обратить в свою веру остальных.

Карл никогда не лез в политику и, будучи кабинетным ученым, полагал, что если люди живут в достатке, то власти знают, что делают. Но в последнее время его уверенность в благоразумии властей и военного командования была значительно поколеблена. А потом случилась та командировка… Примерно месяц назад герр Зоммер поручил Карлу съездить в один из концлагерей, расположенных на территории Польши, и выяснить, действительно ли там содержится Люфон – французский профессор, еще до войны сделавший себе имя в области каббалистики и других оккультных наук. Карл не был знаком с профессором лично, но в свое время читал кое-что из его трудов. Он признавал, что профессор обладает глубокими знаниями в определенных областях, и предвкушал плодотворное сотрудничество и интересные научные споры.

То, что ученый увидел, въехав на территорию концлагеря, потрясло его. Колючая проволока, бараки, охрана с собаками, изможденные лица узников за колючей проволокой, среди которых, к ужасу своему, он увидел детей. А потом в лицо Карлу пахнуло дымом, и взгляд его уперся в трубу и низкое здание в дальнем углу территории. Он не хотел слышать ответ, не хотел верить, но с губ помимо воли сорвался вопрос: