— Это Князь?

Тййи помотала головой:

— Помоложе человек. Кто-то уже к вам сейчас близкий. Вы знаете кого. Темноволосый, очень молодой мужчина, может быть…

Кейтин уставился на Мыша первым.

— …который между вами как-то и вашей пылающей встанет звездой.

Теперь и Лорк смотрел через плечо.

— Ну, это. Слушайте… — Мыш глядел на всех волчонком. — И что теперь-то? Уволите меня на первой остановке из-за каких-то глупых карт? Думаете, перейду вам дорогу?

— Даже тебя если уволит он, — сказала Тййи, поднимая голову, — ничего это не изменит.

Капитан хлопнул Мыша по ляжке:

— Не бери в голову, Мыш.

— Если вы в них не верите, капитан, к чему терять время, слушая… — И замолк, потому что Тййи вернула карты на место.

— В ближайшем прошлом вашем, — опять заговорила она, — туз пентаклей лежит. Вновь, много денег, но ради цели намеченной.

— Запуск этой экспедиции точно стоил как сто чугунных мостов, — прокомментировал Кейтин.

— До́роги ныне мосты чугунные? — Себастьяновы костяшки почесывали голову одного из питомцев.

— В прошлом далеком девятка пентаклей лежит. Вновь богатства карта. К успеху привычны вы. Было все лучшее только у вас. Но в ближайшем будущем вашем перевернута Башня. В общем означает случае это…

— …Идите сразу в тюрьму. Не пропускайте ход. Не… — уши Кейтина вновь запылали под прищуренным взглядом Тййи, — забирайте двести фунтов @сг. — Он закашлялся.

— Тюремное карта означает эта заключение; большой рушится дом.

— Песенка фон Рэев спета?

— Чей не сказала дом я.

На это Лорк усмехнулся.

— Дальше двойка мечей еще перевернутая лежит. Неестественной, капитан, опасайтесь страсти.

— А это еще что значит? — прошептал Мыш.

Но Тййи уже перешла от креста из семи карт к ряду из четырех:

— Во главе начинаний король ваших мечей сидит.

— Мой друг Князь?

— Он. На жизнь может вашу повлиять. Сильный он человек и легко к мудрости привести может вас; и к смерти вашей. — Она подняла глаза, внезапно безутешна. — Равно всех жизни нас… Он…

Когда она не продолжила, Лорк спросил:

— Что, Тййи?

Ее голос вдруг успокоился, стал глубже, тверже:

— Под ним…

— Что там было, Тййи?

— …тройка перевернутая жезлов лежит. Помощи предложенной опасайтесь. Лучшая против разочарования защита — ожидание. Основание Дьявол здесь. Но перевернутый. Вы духовное о котором понимание я говорила обретете. В…

— Эй. — Мыш посмотрел на Кейтина. — Что она увидела?

— Шшш!

— …борьбе предстоящей личина отпадет вещей. Что с изнанки делается, чудного покажется чуднее. И хотя реальности стены король разрушит мечей, за ними королеву обнаружите мечей вы.

— Это… Лала? Скажи мне, Тййи: ты видишь звезду?

— Не звезду. Женщину только, темноволосую и, как брат, могущественную, лежит ее тень…

— От света какой звезды?

— В ночи лежит тень ее. Звезды вижу в небе я. Но не звезду одну…

— Нет! — Но это был Мыш. — Глупости! Чушь! Пшик, капитан! — Его ноготь впился, и Кейтин отдернул руку. — Ничего она вам ими не предскажет!

Вдруг он качнулся вбок. Нога в ботинке лягнула стаю Себастьяновых тварей. Те восстали и забились, натянув цепочки.

— Эй, Мыш! Что ты…

Босой ногой Мыш проехался по комбинации карт.

— Эй!

Себастьян притянул трепыхающиеся тени к себе:

— Ну, спокойно стойте! — Его рука прошлась от головы к голове, костяшки с большим пальцем размеренно работали за темными ушами и челюстями.

Но Мыш уже шествовал по пандусу над прудом. Сумка била по бедру с каждым шагом; он исчезал.

— Я пойду за ним, капитан. — Кейтин бросился к пандусу.

У сандалий Себастьяна унимались крылья; Лорк встал.

Тййи на коленях подбирала рассеянные карты.

— Вас двоих ставлю на крылья я. Линкея подмените и Идаса. — Как юмор превращался в боль, так и тревога — в насмешку. — Вы к себе идите.

Когда Тййи поднялась, капитан взял ее руку. Ее лицо переменилось трижды, резко: удивление, страх и новая перемена, когда Тййи разглядела гримасу Лорка.

— За прочитанное в картах тобой, Тййи, тебя благодарю.

Себастьян забрал ее руку из капитановой.

— И вновь тебя благодарю.

В коридоре по пути к мостику «Птицы Рух» спроецированные звезды блуждали по черной стене. Под синей сидел, скрестив ноги, Мыш, сумка на животе. Пальцы лепили что-то из ее кожи. Мыш не сводил глаз с кружащихся огоньков.

Кейтин шагал по проходу, сложив руки за спиной.

— Сдурел, что ли? — дружески вопросил он.

Мыш откинул голову и поймал взглядом звезду, что выплыла из Кейтинова уха.

— Тебе как будто нравится осложнять себе жизнь.

Звезда сползла по стене, растворилась в полу.

— И кстати, что за карту ты заныкал в сумке?

Мышовы глаза моментально вернулись к Кейтиновым. Он моргнул.

— От меня эти штучки не утаишь. — Кейтин оперся о стену в крапинках звезд. Потолочный проектор, воспроизводивший наружный мрак, усеял световыми точками его короткое широкое лицо и длинный плоский живот. — Не лучший способ снискать расположение капитана. Странные у тебя представления, Мыш… признаю́, я просто заворожен. Скажи мне кто, что я сегодня, в тридцать втором веке, буду работать в одной команде с человеком, который по-честному скептически смотрит на Таро, — да я бы в жизни не поверил. Ты точно с Земли?

— Да, я с Земли.

Кейтин укусил костяшку.

— Если вдуматься, сомневаюсь, что такие ископаемые представления могут сохраниться где-то, кроме Земли. Как только появляются люди эпохи великих звездных миграций, развиваются и культуры, достаточно утонченные, чтобы понимать Таро. Не удивлюсь, если в каком-нибудь городке посреди верхнемонгольской пустыни люди по сей день считают, будто Земля болтается по блюду на спине слона, стоящего на зме́е, свернувшемся кольцами на черепахе, плывущей по морю вечности. Я где-то даже рад, что родился не на Земле, при всем ее очаровании. Она клепает потрясающих невротиков. В Гарварде был тип… — Он запнулся и посмотрел на Мыша. — Забавный ты парень. Вот он ты, пилот звездной фуры, продукт технологии тридцать второго столетия, и в то же время в твоей голове полным-полно, горстями черпай, окаменелых идей, устаревших тысячу лет как. Дай позырить, что ты там увел?