Нансия использовала эти краткие минуты связи по видеокомму, чтобы запустить «щупики» в приватную компьютерную систему Джесена — настолько приватную, что она даже не была подсоединена к Сети. Центр предполагал, что у Джесена имеется такая система в дополнение к открытым счетам, которые он поддерживал через Сеть, однако ничего нельзя было проверить до прибытия на планету.

— Ничего, — ответила Нансия Калебу. — Я заглянула в базу данных по поставкам, однако, похоже, все занесенные в нее метачипы помечены абсолютно легитимными контрольными номерами Шемалийской базы.

Калеб снова сжал руку в кулак.

— Значит, ты залезла не в те записи. Кто-то подделывает метачипы, и Джесен может навести нас на источник… мог бы. Должно быть, он ведет три системы учета. Ты не думаешь, что если снова связаться с ним по видеокомму…

Нансия уловила входящий вызов и активировала центральный панорамный экран. На нем появилось узкое лицо Дорга Джесена.

— Я провел свое собственное небольшое расследование, — уведомил он почти вежливо. — Получил твой идентификационный номер на Центральной и могу занести его в рапорт. КН-935, уноси свое хвостовое оперение с этой планеты в ближайшие пятнадцать минут, и мы забудем, что этот эпизод вообще имел место. В противном случае я направлю официальную жалобу в КС, обвинив тебя и твое «тело» в провокации.

— Нельзя выигрывать во всем, — попыталась Нансия успокоить Калеба, когда они стартовали с планеты и взяли курс обратно на Центральные Миры. — Мы справились со многими делами. Просто среди наших талантов не оказалось умения лгать, вот и все.

«Но как раз в данный момент я лгу, не говоря ничего». Нансия прокрутила для себя самой запись, сделанную четыре года назад, во время ее первого рейса. Там был Полион, радостно оповещавший о своем плане продажи метачипов для различных темных делишек, в частности для империи ощупорно Дорга Джесена. И о том, как проводить эти чипы мимо совета по БОП. Если бы только Калебу было известно то, что известно ей, он мог бы составить для Центральной отчет и их послали бы прямо на Шемали.

Не считая того… что он не стал бы этого делать. За четыре года партнерства Калеб никогда не нарушал свои моральные принципы и даже не колебался на этот счет. Он не стал бы использовать запись, сделанную без разрешения или ведома пассажиров. И он перестал бы после этого уважать Нансию, узнав, что именно она сделала в своем первом рейсе.

Нансия горестно досмотрела запись до конца и добавила к ее защите еще пять уровней секретности. Калеб никогда не узнает. Но должен быть какой-то способ указать Центральной на Шемали, дать им понять, что нужно думать не о подделке метачипов, а о том, что происходит на заводе-тюрьме.

Шемали, 2754 год по Центральному календарю: Полион

Полион хлопнул ладонью по панели, встроенной в подлокотник его кресла, активировав видеосвязь с Бахати.

— Саммерлендская клиника, Альфа бинт Герца-Фонг, приватная передача, код СХ22.

Это означало, что передача будет зашифрована таким образом, что только тот, у кого есть декодирующий кристалл СХ22, сможет увидеть и услышать что-либо, кроме «белого шума».

— Альфа, милая моя, ты чуточку поторопилась, когда сообщила, что закончила исследования по седуктрону. Те образцы, которые ты прислала нам, сделали одного из моих ведущих техников настолько «блаженным», что он больше не пригоден ни к какой полезной работе. Я понятия не имею, когда он закончит разглядывать свои ногти, так что лучше тебе все проверить — и побыстрее. Если только не хочешь стать следующим объектом для опытов. — Он сладко улыбнулся в видеокомм. — Я могу это устроить, ты же знаешь.

Следующее послание ушло к Дарнеллу; оно было зашифровано сходным образом. В нескольких словах Полион уведомил Дарнелла, что «ИнтраМенеджер», маленькую компанию по производству коммуникационных устройств, на которую в данный момент нацелился Дарнелл, трогать не следует.

— Это одна из моих компаний, — добродушно пояснил Полион. — Я уверен, что ты не стал бы предпринимать подобные шаги, если бы об этом знал, не так ли? Кстати: я показывал тебе, как выглядит сейчас конвейер метачипов? — Нажав несколько клавиш на панели, он вывел запись, сделанную в самых нижних кругах Ада: рабочие в защитных комбинезонах и масках занимаются тяжелой работой в помещениях, наполненных клубами зеленого ядовитого пара. Это была последняя и самая опасная стадия сборки метачипов, когда блоки, разделяющие полипечатные соединительные структуры, протравливались путем короткого погружения в чаны с кислотой. В процессе травления в атмосферу выбрасывался ганглицид в газообразной форме. До прибытия сюда Полиона эту фазу проделывали — довольно некачественно — автоматические сервы, которые неправильно оценивали глубину и время погружения, роняли платы метачипов и быстро выходили из строя в ядовитой атмосфере. Дорого и неэффективно. Рабочие — их, естественно, набирали из числа заключенных, — облаченные в защитные костюмы, могли производить втрое больше метачипов за смену, и лишь несколько из них ежегодно погибали из-за нарушения герметичности комбинезонов.

— Видишь третьего слева, Дарнелл? — говорил Полион в видеокомм, пока шла прокрутка записи. — Он когда-то принадлежал к Высшим Семьям. А теперь он рабочий-сборщик на Шемали. Как пал могучий, а?

На этой фразе Полион выключил связь — скрытая угроза действует куда более эффективно, чем явная. На самом деле де Грас-Вальдхейм понятия не имел, кто из рабочих на конвейере кем является, — все они были в одинаковых масках. Они были отбросами, расходным материалом, у них не было ни технического образования, ни деловой хватки, которые могли бы позволить этим людям трудиться в более безопасных цехах: на разработке или предварительной подготовке чипов. Однако на Шемали действительно присутствовал узник из Высших Семей, посланный сюда за ряд особо тяжких преступлений, в том числе применение пыток к маленьким детям. Хотя Полион не думал, что Дарнелла могут поймать на чем-то подобном и послать сюда: не надо быть провидцем, чтобы понять, что у этого богатенького бездельника не хватит духу кого-либо пытать.

«Но ведь мне это и не нужно, верно? Этой угрозы будет достаточно, чтобы удерживать старину Дарнелла на поводке».

Последний звонок был адресован Фассе. Полиону повезло: он застал ее лично. Он ощутил наслаждение, видя, как расширяются глаза девушки, пока он подробно объяснял, насколько горько ему оттого, что в его новом цехе по сборке метачипов обвалилась стена, и как опечалило его открытие, что именно «Конструкции Поло» поставили ему некачественные материалы, использованные при строительстве цеха, и какие действия ему захотелось предпринять, чтобы смягчить ощущение боли от подобного предательства. Единственным недостатком связи «вживую» было то, что Полиону так и не удалось зачитать весь список мер, которые он желал бы применить к «Конструкциям Поло» и к Фассе лично. Не дошел он и до половины, а она уже дрожащим голосом извинялась и практически умоляла позволить построить цех заново. Бесплатно, естественно.

Полион благодарно принял это предложение.