Выйдя из кабинета, девушка увидела, что Захар разговаривает с Аленой Собакиной. Он заметил Устинью и махнул ей рукой. Она истолковала этот жест как просьбу задержаться.

Захар подошел через несколько минут.

– Ты сейчас занята? – спросил он.

– А что?

– Занята или нет?

– Нет, а…

– Едем!

– Куда?

Свой вопрос она кричала уже ему в спину.

* * *

– Странно, что кто-то заинтересовался этим делом, – сказал Роман Петрович Сергеенко, следователь по делу Анжелики Вязьминой, которого Регина посетила с утра. Он оказался немолодым, по виду вдумчивым и внимательным человеком, которому небезразлично то, чем он занимается. Она заметила на его пальце широкий ободок золотого обручального кольца – значит, в отличие от многих представителей этой неспокойной, нестабильной профессии у Сергеенко имеется надежный тыл. Все это невольно вызывало доверие, хотя общеизвестно, что следователи и адвокаты представляют собой два противоборствующих класса, устранить противоречия которых не представляется возможным.

– Почему же странно? – отреагировала на реплику Сергеенко Регина. – Разве дело закрыто?

– Нет, не закрыто. Оно приостановлено, так как есть подозрение, что маньяк, напавший на Вязьмину, покинул город.

– С чего вы вообще взяли, что это был маньяк, Роман Петрович?

– Да уж не просто так, Регина Савельевна! Вы ведь в курсе, как начальство не любит подобных дел?

Она действительно была в курсе: высшие чины следствия и прокуратуры страшно боятся «маньячного» следа, так как это неизбежно влечет за собой панику, репортеров, нагоняи из еще более высоких кабинетов за «ненадлежащее исполнение» и «затягивание расследования».

– На Вязьмину напали в подъезде, затащили на черную лестницу и пытались задушить удавкой. Она стала пятой жертвой маньяка, и мы не могли игнорировать того факта, что имеем дело именно с серийным убийцей, так как все преступления носили весьма схожий характер.

– Неужели так-таки и нет никаких различий? – спросила Регина. Она не сомневалась в правдивости следователя, однако ей все же казалось странным, что молодая девушка вроде Анжелики могла дважды стать жертвой изнасилования!

Сергеенко немного помялся, но потом все же ответил:

– Есть кое-что. Я с самого начала обратил на это внимание, однако «наверху» сочли, что это несущественно.

– И что же за отличие?

– Их два. Во-первых, Анжелика Вязьмина не была изнасилована, как четыре другие жертвы.

– О, это ведь существенно, не так ли?

– Я тоже так считал, однако можно предположить, что преступник просто не успел завершить начатое, и кто-то его спугнул.

– Вы сказали, есть что-то еще? – напомнила Регина.

– В отличие от четырех других жертв, которые были жестоко избиты, Вязьмину только душили. Патологоанатом сказал, что убийца, похоже, предпочитал делать свое дело медленно: он затягивал удавку, после чего ослаблял захват и позволял жертве продышаться. После злодей совершал насильственные действия с беспомощной жертвой, а затем продолжал душить – и так много раз, пока девушка наконец не задыхалась окончательно или пока ему не надоедала его «игра».

Регина внутренне содрогнулась от живо нарисованной ее воображением картинки. Представить себе, что кто-то может быть настолько беспричинно жесток, чтобы издеваться над совершенно незнакомой девушкой только потому, что по-другому не может сексуально возбудиться, казалось невозможным.

– А с Анжеликой, значит, было по-другому? – уточнила она.

– С ней маньяк не играл, а просто душил, не ослабляя узел. Удивительно, что она выжила… Только вот не уверен, что это хорошо, возможно, лучше бы ей умереть тогда!

– То есть вы в курсе, как обстоят ее дела сейчас?

– Отец Вязьминой некоторое время часто заходил, спрашивал, как продвигается расследование. А потом он вдруг пропал. Я позвонил в больницу и выяснил, что Вязьмину выписали домой, так как длительный уход за лежачими больными в больнице не предусмотрен… Полагаю, ее состояние с тех пор не изменилось?

– Нет, она по-прежнему прикована к постели. Отец ухаживает за ней дома с помощью платной сиделки из поликлиники.

– Да, жуть… Не дай бог такое пережить! – пробормотал Сергеенко.

– А после Анжелики похожих преступлений не случалось?

– Нет, слава богу. На самом деле на нее напали спустя пять месяцев после того, как было совершено последнее.

– То есть интервал между последним нападением и случаем с Анжеликой почти полгода?

– Верно. Мы даже надеялись, что изверг куда-то свалил. А потом вот – Вязьмина…

– Как считаете, это нормально?

– Сами знаете, что нет – мы же оба учились в одном университете!

– Насколько я помню из курса криминальной психологии, серийные убийцы редко «понижают градус». Наоборот, им требуется совершать преступления все чаще, чтобы получать сексуальное удовлетворение. А в случае с Анжеликой получается, что убийца сделал перерыв?

– Если он не местный, то можно допустить, что уезжал на время. Потом вернулся, и… В общем, случилось то, что случилось.

– И снова уехал?

Следователь только кивнул.

– Отвратительно, – произнес он со вздохом после короткого молчания. – Когда убивают из-за денег или из мести – это еще можно объяснить, а вот когда так, ни за что… Поганое дело!

– Роман Петрович, скажите, а отец Анжелики не упоминал, что его дочь ранее подвергалась насилию?

– В смысле?

– Ну, он не говорил, что ее изнасиловал начальник?

– Да вы что?! Нет, ни о чем таком он не рассказывал… Просто невероятно, чтобы одному человеку вот так «повезло» – дважды!

* * *

– Может, все-таки бифштекс возьмешь? – На лице Мамочки читалось беспокойство, когда она смотрела, как Регина рассеянно ковыряется вилкой в салате «Цезарь». – Разве это – еда?

– Ты же знаешь, как быстро я набираю килограммы! – возразила адвокатесса.

– Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь была толстой!

– А я не хочу не быть толстой, я хочу оставаться стройной, понимаешь? Для этого приходится постоянно следить за собой. Я не голодаю, просто стараюсь придерживаться низкокалорийной диеты… Тебе не понять!

– Ну да, куда уж мне! Ладно, что там дальше с Анжеликой-то?

– Нашла я, куда она обращалась после изнасилования Сугривиным.

– Значит, все-таки было оно, изнасилование?

– Анжелика поступила мудро и сразу отправилась в женскую консультацию. Имени Сугривина она, само собой, не называла. Сняла побои и сделала анализы. Также, по словам врача, девушка спрашивала, что ей теперь делать, и та порекомендовала написать заявление в полицию. Врач говорит, она была уверена, что Анжелика так и поступит. Она чувствовала себя униженной, определенно испытывала злость и гнев и горела желанием наказать обидчика.