Всю зиму мы готовились к раскопкам на Берендеевом болоте. Нас особенно интересовали результаты анализов. Первоначальная дата, полученная в лаборатории по радиоуглероду, казалось, подтвердила наши предположения о большой древности Берендеева. Но повторный анализ в двух лабораториях указал иное, более точное время — середину III тысячелетия до нашей эры, чему соответствовала и пыльцевая диаграмма, составленная Хотинским.

Труднее всего приходилось мне как археологу. Мало получить дату — нужно найти место новой стоянки в ряду уже известных памятников и культур. Однако счастье нам улыбнулось. Разбирая материалы раскопок предыдущих лет, я обнаружил, что берендеевская керамика присутствует в коллекциях с некоторых стоянок, а на многослойном поселении Польцо, расположенном на Вексе возле Купанского, образует целый слой. И по своему залеганию слой этот полностью соответствует полученной дате и пыльцевой диаграмме.

Самое удивительное, что на этом открытия не закончились. В ту же зиму я смог написать статью, объясняющую загадку волосовской культуры — одной из интереснейших и наиболее ярких культур эпохи неолита в наших краях.

Дата, полученная нами для Берендеевского поселения, определяла время не только слоя с такой же керамикой на Польце, но позволяла наметить время и последовательность других культур, оставивших здесь свои следы.

Волосовская культура, названная так по деревне Волосово около Мурома на Оке, была одной из первых неолитических культур, открытой более ста лет назад. Довольно скоро археологи заметили, что поселения этой культуры встречаются не только на Оке, но гораздо шире. Сейчас они известны от Казани до Карелии и Белого моря и от Приуралья до Балтики. Самыми характерными признаками волосовской культуры считается керамика — обломки толстостенных пористых сосудов, украшенных геометрическими узорами: «елочкой», зигзагом, треугольниками, оттиснутыми длинным и широким, иногда двойным зубчатым штампом. Однако и остальные предметы, не меньше керамики, отличаются от набора вещей других культур. Для волосовской культуры характерны прекрасные, ювелирной выделки, кремневые наконечники стрел, дротиков и копий, большие плоские кинжалы и сегментовидные ножи, оформленные тончайшей «струйчатой» ретушью, широкие и узкие желобчатые долота, маленькие кремневые скульптуры и, что особенно интересно, янтарные украшения.

Вот тут обычно и начинались споры. По моему мнению, и этот янтарь, и керамика, и формы орудий указывали на происхождение волосовцев из Прибалтики. Однако большая часть исследователей, в том числе и Бадер, считали, что волосовцы пришли в наши края с противоположной стороны — из Прикамья, Приказанья или же с низовьев Оки. Согласно такой точке зрения, волосовская культура помещалась целиком в первую половину II тысячелетия до нашей эры, становясь уже «энеолитической». Это означало, что наряду с камнем волосовцы уже использовали медь и бронзу. Действительно, на некоторых стоянках, относящихся к самому позднему этапу развития этой культуры, удалось найти отдельные бронзовые вещи.

Аргументы моих противников были достаточно вескими, и в течение многих лет, начиная со студенческой скамьи, мне было трудно доказать свою правоту. Интуитивно я чувствовал в своей гипотезе какой-то просчет, который и не позволял опровергнуть доводы противников. Берендеево неожиданно пришло на помощь.

Суть заключалась в том, что на Польце «волосовский» слой с янтарем лежал под «берендеевским» слоем. А это означало, что волосовская культура по крайней мере на полтысячи лет древнее, чем принято считать.

Такая разница (кстати сказать, она подтвердилась потом и на других памятниках) заставила меня составить перечень признаков, характерных для разных этапов волосовской культуры.

Вот здесь ошибка и стала явной. То, что в течение века археологи считали одной культурой, на самом деле оказалось двумя, имеющими разное происхождение и разделенными почти тысячей лет. Только внешнее сходство некоторых признаков да укоренившееся ошибочное представление мешали в течение долгих лет разделить два мощных человеческих потока, один из которых устремился в Волго-Окское междуречье из Прибалтики в начале и первой половине III тысячелетия до нашей эры, достигнув низовьев Оки, и другой, отмеченный постепенным проникновением обитателей низовья Оки и Среднего Поволжья на север.

Правы были и мои противники и я, — нам следовало лишь внимательнее посмотреть на свои доказательства и «разделиться». И, как всегда происходит, берендеи помогли разобраться с волосовцами, а последние помогли понять появление берендеев.

Появление в наших краях берендеев совпадало с началом так называемого «климатического оптимума», связанного с повышением температуры и понижением уровня водоемов. Раньше всего это сказалось на юге. Там, где раньше была лесостепь с островами леса, господствующей стала степь. Стали пересыхать болота. Люди двинулись на север за лесом и охотничьей добычей. Пришедшие откуда-то с юга берендеи оказались не такими древними, как нам хотелось (и казалось вначале), но от этого они не стали менее интересными.

В конце мая, когда дороги просохли, мы с Хотинским отправились на Берендеево, чтобы еще раз осмотреть стоянку перед началом раскопок и подготовить все к приезду экспедиции. По обеим сторонам дороги шумели одевающиеся леса. На холмах зеленели прямоугольники полей. Среднерусское лето обещало быть солнечным и жарким.

И Берендеево болото, когда мы снова увидели его с Волчьей горы, стало каким-то более ярким и сочным. А вокруг нас все так же серели островерхие крыши земляных сарайчиков, напоминая древнерусский городок; почернела и облупилась старая водонапорная башня; желтели, просыхая на солнце, ряды корчеванных пней, сложенные над обрывами у домов.

Машина остановилась возле дома Коняевых.

Нам Шурик почему-то совсем не обрадовался. Он подрос, стал сдержаннее в своих чувствах, но на его длинном лице отразилась не радость, а скорее непонятное изумление, что он нас видит.

Когда мы сказали ему, что хотим посмотреть стоянку, чтобы подготовиться к раскопкам, и пригласили с собой, он удивился еще больше.

— А что там копать-то теперь? Все и так перекопано! Археологи раскопали, а потом мальчишки…

Теперь пришлось нам удивляться.

— Постой, постой, что ты путаешь? Какие еще археологи? Ты разве нас не узнал? Ведь это мы в прошлом году приезжали…

— Знаю, что приезжали! А после вас еще археологи приехали, тоже на машине. Высокий такой, худой, сердитый… — Шурик назвал имя человека, которого я хорошо знал. — Вы не стали копать, а он копал. Два дня они там были, у нас останавливались. Потом в школу заехали, все находки забрали, у ребят всё взяли. Потом уехали. Они много там ям нарыли, всю стоянку перекопали…

— А