— совсем другое. Во время Римской империи в Центральной Европе жило много самых различных племен, говоривших на разных языках, а археологически все они принадлежали к одной культуре — латенской…

— А ты, Шурик, плохо собирал, — замечает Олег, отбирая из общей кучи кремень и каменные орудия. — Мало кремня собрал! Я же тебе говорил, что все нужно, даже маленькие отщепы.

— Я все собирал, все! — вспыхивает Шурик. — Спросите у Сергея Ивановича, мы всё брали!

— Правда, Олег, здесь кремня мало…

В самом деле, почему же так мало кремня на стоянке?

К тому же ни одной ножевидной пластинки! Для ранних неолитических стоянок они обязательны. Потом, когда появляется металл, они исчезают, но чем древнее стоянка, тем их больше. А кремня у них было действительно мало: все, что только можно, берендеи старались делать из кости или из серого сланца, тоже валунного.

Из сланца выпиливали и шлифовали тесла, долота, плоские рабочие топоры, обломки которых мы нашли.

Чем все это объяснить?

Давайте думать. Вряд ли это случайность — случайности тоже закономерны. Обитатели Плещеева озера получали свой кремень или с Оки, с юга, — темно-желтый, непрозрачный, иногда черный, или с севера, с Верхней Волги, — лиловатый, просвечивающий. Там, на Верхней Волге, под Ржевом и Старицей, открыты в районе месторождений огромные мастерские по обработке камня. Кремневые желваки, которые выламывали из известняка, обкалывали, очищали от известковых корок на месте. Оттуда расходился кремень уже в заготовках, полуобработанный, чтобы не везти лишнего груза.

Судя по орудиям добытчиков, по остаткам этих мастерских, верхневолжские месторождения были известны чуть ли не с конца палеолита.

В Белоруссии в последние годы тоже найдены неолитические шахты, служившие для добычи кремня. Но там кремень черный и зеленоватый.

У берендеев же кремень пестрый, валунный, в трещинках.

Значит, почему-то берендеи не могли пользоваться месторождениями? Не знали? Но если они действительно пришли с юга, они должны были бы знать месторождения на Оке или хотя бы на Дону. Однако и южного кремня у них нет. Что-то мешало им. Но что?

— Может быть, они двигались другим путем, минуя месторождения? — подсказывает Хотинский.

— Ну что вы, Никита Александрович! А связи с другими племенами? А торговля?

— Торговля тоже не всегда возможна, Танюша! Из этнографии мы знаем, что в тропической Африке, например, роль посредников-торговцев между большими племенами выполняли маленькие племена, владевшие к тому же каким-нибудь ремеслом, вроде кузнечного. Исполняли они и дипломатические поручения. С другой стороны, есть описания того, как раз в году эскимосы Аляски, жившие на морском берегу, отправлялись за кремнем для орудий в глубь материка по рекам. Их путь проходил по территории враждебных племен, и каждая такая экспедиция превращалась в военный поход. Но эскимосов было много, и они были хорошо вооружены…

— Может быть, берендеев не пропускали?

— Минутку, Сережа! Кажется, я начинаю догадываться. Мы забываем, что места эти были заселены давно, задолго до прихода берендеев, если они действительно пришли с юга. Где могли поселиться пришельцы? Только на болоте, у заросшего озера. Но они оказались в изоляции. Все пути — на север и на юг — были закрыты враждебными племенами.

Вот почему у них не хватало кремня! Они могли достать только валунный, который собирали на ближних холмах, так же как и серый сланец. На стоянках, где много кремня, сланец встречается редко. Может быть, местные жители не умели его как следует обрабатывать? А берендеи, если судить по этим каменным и костяным орудиям, по остаткам строительного искусства, по керамике, были на голову выше окружавших их соседей.

Если это так, если предположительная дата Хотинского окажется верной, мы разрешаем и самый важный вопрос: откуда появилась в Волго-Окском междуречье у неолитических племен керамика.

— От берендеев? — с сомнением протянула Таня. — Но ведь льяловская, вы же знаете, Андрей, она гораздо хуже и грубее! И форма сосудов проще, и орнамент другой, и техника… Разве может так быть?

— Конечно, Таня! Берендеевская керамика когда-то прошла долгий путь развития. Перед нами черепки — как бы итог этого пути, результат высоких профессиональных навыков берендеевских гончаров. Эти навыки передавались из поколения в поколение, они совершенствовались… Теперь представьте, что вы познакомились с гончаром, который делает великолепные горшки и миски, кувшины, котелки… Вы будете сидеть рядом с ним, смотреть, учиться готовить глину: как ее копать, месить, лепить. Но у вас никогда не получатся такие красивые и звонкие горшки — обжигать их еще надо! — как у него. Здесь то же самое. Была взята не керамика — идея глиняной посуды. И естественно, что подражание вышло гораздо хуже, чем оригинал. Кстати, я совсем не уверен, что к местным племенам попали берендеевские гончары…

— Как так?!

— Мое предположение, что берендеи в конце концов смешались с местными племенами, только одна из возможных гипотез. Точно мы этого никогда не узнаем, никакие раскопки не помогут. Гораздо вероятнее менее счастливый конец берендеев. Доказательства лежат сейчас у Никиты Александровича Хотинского в полиэтилене.

— А что такое? Сваи?

— Да, сваи. У некоторых обуглен верхний конец.

— Поселок погиб от пожара?

— Совершенно верно! Следы огня есть не только на сваях, но и на некоторых костяных орудиях, например на наконечниках стрел, причем совершенно целых, — не сломанных и выброшенных за ненадобностью, а целых. Вы все видели, что в культурном слое множество угольков, торф, похоже, местами горелый. Если наши предположения верны, можно думать, что вражда с окрестным населением привела берендеев к катастрофе. Однажды ночью на поселок напали враги, и он погиб в огне. Берендеев было слишком мало, чтобы они могли уцелеть. Впрочем, пожар мог быть и случайным!..

— Вот видишь, Шурик, какую интересную стоянку ты нашел? — Сергей потрепал мальчишку по вихрастой голове, и тот радостно засмеялся.

— Значит, и копать теперь вам здесь не надо, так, что ли? — подвел итог разговору Виктор Михайлович, со вниманием прислушивавшийся к каждому слову.

— Копать, Виктор Михайлович, обязательно надо! — отозвался я. — То, о чем мы сейчас говорили, — всего лишь гипотеза. Ее надо проверять. Но в этом году начинать работу нет смысла. Раскопки начнем следующим летом. Что мы можем сейчас? Заложить небольшой раскоп? А надо вскрывать сразу всю площадь поселения. И работы здесь