Он, несомненно, нанес бы удар, но мгновением ранее я прочитала это намерение у него в глазах, как в открытой книге.

Изогнувшись, я ткнула коленом (!) прямо в переносицу лженемца, и неудивительно, что после такого удара он откинулся затылком на спинку сиденья, ошарашенный и оглушенный. Я выхватила свой пистолет размером не больше дамской ладони и свирепо ткнула дулом в кадык Хачатуряна так, что он захрипел и выпучил от боли глаза.

Девушка на переднем сиденье, заслышав шум, обернулась, но тут же получила такой удар в голову, что лишилась чувств. Вероятно, инстинктивно она нажала на тормоз, потому что машину резко тряхнуло, развернуло почти на сто восемьдесят градусов, и она остановилась.

«Какие же вы профессионалы», — мелькнула мысль. Спецслужбы, а дали провести себя как малые дети. Даже жалко, особенно эту девушку. Ну не берись ты не за свое дело. Вот Курилов на вашем месте так легко не сдался бы.

— Ну ладно, Ашот, довольно мы поиграли в кошки-мышки, — медленно выговорила я, нажимая пистолетом на его горло, — говори, на кого работаешь, кто убил Началова и кто так желает заполучить демидовский «Мегафлор».

— Да пащла ты! — прохрипел он. — Если ты будэщ рыпаться, то их всэх щлепнут, и тэбя тоже.

Дверца резко распахнулась, и не ожидавший этого Хачатурян вывалился наружу прямо в огромную грязную лужу к ногам неподвижно стоящего человека.

— Ты у меня щас довопишься, — негромко произнес Курилов и несильно, но, судя по стону Ашота, довольно чувствительно пнул его. — Давай колись и не думай даже мне тут вонять. Не то — ты меня знаешь — мало не покажется.

— Харащо, Мангуст, все понял, — выговорил Хачатурян, узнавая посулившего ему такое милостивое и учтивое обхождение человека. — Я и сам не по своей воле…

— Имя человека, который всей этой богадельней, так сказать, заведует, — бросила я.

— Да ви ж его знаете.

— Неужели все-таки Началов? — не без иронии спросил Курилов, но я увидела в его глазах нечто, заставившее меня более серьезно отнестись к этой, казалось бы, небрежной и легкомысленной фразе Кости.

— Он, са-абака! — обрадовался Хачатурян и сел на четвереньки, качественно улучшая свою дислокацию. — Началов и есть. А с ним его палковыник Путынцев.

— А я все надеялся, что сведения о его смерти — правда, — грустно вздохнул Курилов.

— Значит, Началов разыграл свою смерть? Потому что ведь его новый белый «мерс», действительно взорван. Это даже передавали в новостях.

— Интересен не сам факт имитации Началовым своей смерти, а то, что побудило его начать против всех нас решительные боевые действия. Ты не догадываешься, что именно, Женя?

— Неужели… — От мысли на секунду захватило дух, но потом я собралась с силами и облекла свое предположение в слова: — Неужели известие о гибели сына?

— Да, он буквально через два часа после этого несчастного случая, в просторечии именуемого убийством, узнал имя человека, которому он обязан такой радостью. Неудивительно, что он решил покончить со всеми нами. С тобой, Женя, за то, что ты так хорошо выполнила свою работу. Со мной — ну, у нас всегда были замечательные отношения, особенно после того, как я взломал сейф с его документами, правда, потом я отказался убить его.

— Так Началов и есть тот человек, из-за которого ты поссорился с Маркеловым?

— Вот именно. И я не хотел, чтобы Серый… чтобы мой дядя знал об этом прискорбном обстоятельстве.

— Но почему Началов хотел… впрочем, что это я.

— Самое смешное, — медленно начал Курилов, — что мы сами спровоцировали Началова на такой тотальный кипеж. Цепочка, как по заказу…

— Почему же это, — покачала головой я, — конечно, Началова провоцирует на эти действия смерть его сына, которую, в свою очередь, спровоцировал Демидов, наняв меня. Это случайность, но все же… Ведь Демидова вынудило нанять меня не желание позабавиться, заполучив себе телохранителя-женщину, а вполне конкретные угрозы по телефону и даже взрыв его лимузина.

— А кто взорвал лимузин-то?

— А ведь Началов через Маркелова, который, очевидно, находился в зависимости от него и Путинцева, вполне конкретно предлагал Сергею Викторовичу продать ему «Мегафлор». Вероятно, у Началова были основания не убирать Демидова напрямую, а просто выбить у него…

— Да, так все и было, — с готовностью подтвердил Хачатурян, хотя его никто и не спрашивал. — Маркел думал, что потом Началов сделает из него козла отпущения. Свалыт все на него, а сам получит то, что ему надо, и останется внэ подозрений.

— Ну а кто взорвал лимузин-то? — повторил Курилов.

— Кто?

— А ты помнишь, что я говорил в ФСБ?

— Конечно. Ты там вешал им лапшу на уши, что не только взорвал началовский «мерс», но и приложил руку к взрыву демидовского «Линкольна». Правдоподобно рассказывал, между прочим, — я усмехнулась и добавила: — Станиславский.

— Куда уж правдоподобнее. Тем более если учесть то забавное обстоятельство, что почти все сказанное мной там — чистейшая правда.

Я остолбенела.

— То есть ты на самом деле взорвал лимузин своего дяди? — пролепетала я. — И на самом деле из соображений его безопасности?

— Ну ведь нанял же он тебя, — улыбнулся Курилов.

Я посмотрела на неожиданно просветлевшее лицо этого удивительного человека и медленно выговорила:

— По-моему, ты сумасшедший, Костя. У тебя явно не все дома.

— Я того же мнения, — насмешливо ответил он.

— И ведь все паясничаешь, да, Костя? Вокруг смерть, тревога и страх, а ты все паясничаешь?

Хачатурян, широко разинув рот, смотрел на нас снизу вверх, вероятно, ничего не понимая.

— Что ты заговорила на манер проповедника, только не так гнусаво, — серьезно сказал он. — Да, я паяц. Мне нравится смеяться, когда больно и страшно. И ты такая же. Вспомни свою сегодняшнюю старушку.

— Но все-таки, Костенька… — слабо начала я, но он прервал меня:

— Наверно, так в аду сатана смеется над грешниками. Паясничает и смеется.

— Паяцы преисподней… — пробормотала я, глядя на «немца», из разбитого носа которого обильно текла кровь, на уткнувшуюся в баранку руля «Барбару», и машинально шлепнула по затылку сидевшего на земле Ашота: — Ладно, пора доигрывать эту замечательную комедию. Где Началов, у тебя в доме?

* * *

То, что полковник Путинцев отрядил на операцию двух своих людей, одетых под иностранцев, сильно облегчало нам жизнь. Ведь Началов, по словам Хачатуряна, знал о них только то, что приедут они с Хачатуряном, будут косить под немцев, и один из них — мужчина, а другой — женщина.

Мы же с Куриловым соответствовали всем этим условиям.

Полковника же Путинцева, который мог нас легко расколоть, по словам Ашота, в доме не было, а я не думаю, что у кавказца есть какой-то резон врать.