Он внимательно рассматривал охотничий наконечник с четырьмя острыми, как бритва, гранями, сходящимися к заостренному кончику. Совершенное и бесшумное орудие убийства.

— Да, сэр, — ответила Лакост. Она стояла перед камином и не собиралась уходить оттуда. С этого места в задней комнате бистро через застекленные створчатые двери ей было видно, как в окна стучит холодный дождь со снегом. Избавившись от смертоносного оружия, она баюкала в руках кружку с горячим супом и теплую булочку, начиненную ветчиной, плавленым сыром бри и несколькими листочками салата.

Гамаш осторожно вложил наконечник стрелы в раскрытую ладонь Бювуара.

— Этот наконечник можно приделать к любой стреле?

— Что у вас на уме? — поинтересовался Бювуар у своего босса.

— В Клубе ведь полно стрел для стрельбы по мишеням, правильно?

Лакост с набитым ртом молча кивнула в ответ.

— С маленькими короткими наконечниками, похожими на пули?

— Фрафильно, — снова кивнула Лакост, продолжая жевать.

— А можно ли снять те, другие наконечники, а на их место прикрепить вот это?

— Можно, — внятно ответила Лакост, расправившись наконец с булочкой.

— Прошу прощения. — Гамаш улыбнулся. — Но откуда вам это известно?

— Я читала об этом в Интернете прошлой ночью. Наконечники крепятся так, что их можно заменять. Естественно, вы должны знать, что делаете, в противном случае изрежете себе пальцы в кровь. Но, в принципе, да, один можно снять, а другой поставить на его место. Конструкция позволяет это сделать.

— Даже у старых деревянных стрел?

— Да. Я подозреваю, что все эти охотничьи наконечники сняты со старых деревянных стрел из Клуба любителей стрельбы из лука. Кто-то отвинтил их, заменив наконечниками для стрельбы по мишеням.

Гамаш задумчиво кивнул головой. Бен рассказывал ему, что старые деревянные стрелы он собирал у семей, которые обновляли свое охотничье снаряжение. Так что на них изначально стояли охотничьи наконечники, которые он заменил наконечниками для стрельбы по мишеням.

— Отлично. Отправьте их в лабораторию.

— Уже отправила, — сказала Лакост, опускаясь на стул рядом с Николь, которая поспешно отодвинулась.

— В котором часу у нас назначена встреча с нотариусом Стикли по поводу завещания? — обратился Гамаш к Николь.

Иветта Николь прекрасно помнила, что встреча должна состояться в час тридцать, но решила воспользоваться представившейся возможностью и доказать, что она внимательно слушала его коротенькую лекцию сегодня утром.

— Я забыла.

— Прошу прощения?

«Ха, — подумала она, — так тебе и надо». Он ответил ей одной из ключевых фраз. Она быстро перебрала в уме остальные выражения, те самые, которые должны были способствовать ее продвижению по служебной лестнице. «Я забыла, прошу прощения, мне нужна помощь» и… Какое же четвертое?

— Не знаю.

Теперь старший инспектор Гамаш смотрел на нее с нескрываемой озабоченностью.

— Понятно. Вы, конечно, не записали время?

Она подумала, не воспользоваться ли ей последней фразой, но обнаружила, что не может заставить себя произнести ее. «Мне нужна помощь». Вместо этого она опустила голову и покраснела, чувствуя, что в очередной раз оплошала, хотя и не понимала, каким образом.

Гамаш просмотрел собственные записки.

— Встреча у нас в час тридцать. Если нам хоть капельку повезет, мы попадем в дом мисс Нил сразу же после того, как разберемся с завещанием.

Рано утром он звонил своему старому другу и однокласснику, суперинтенданту Бребефу. Мишель Бребеф опередил Гамаша в чинах, он получил назначение на должность, на которую претендовали оба, но на их отношениях это никак не отразилось. Гамаш уважал Бребефа и прекрасно к нему относился. Суперинтендант симпатизировал Гамашу, пообещал помочь и в этом деле, но без каких-либо конкретных обязательств.

— Ради Бога, Арман, ты же знаешь, как это делается. Тебе чертовски не повезло, что она нашла какого-то тупицу, который согласился подписать запретительное решение. Я сомневаюсь, что мы сумеем отыскать судью, который бы согласился выступить против коллеги.

Гамашу нужны были улики, доказательства или того, что это было убийство, или того, что дом не отходит Иоланде Фонтейн по завещанию. Его телефон зазвонил как раз в тот момент, когда он обдумывал предстоящий разговор с нотариусом.

— Oui, allo?[32]

Он поднялся с места, чтобы поговорить в более спокойном и подходящем месте.

— Мне кажется, что торжественная церемония, ритуал, если хотите, будет весьма кстати, — предложила Клара, отщипывая кусочки хлеба, хотя есть ей на самом деле не хотелось. — Но, я полагаю, участвовать в нем должны одни женщины. И необязательно только близкие подруги Джейн. Любая женщина, которая изъявит желание.

— Черт возьми! — вырвалось у Питера. Ему довелось побывать на празднике летнего солнцестояния, и он показался ему чрезвычайно странным и даже бесстыдным.

— Когда ты намерена его провести? — поинтересовалась Мирна у Клары.

— Как насчет следующего воскресенья?

— Ровно через неделю после смерти Джейн, — заметила Руфь.

Клара видела, как в бистро вошла Иоланда со своим семейством, и поняла, что обязательно должна что-то сказать ей. Собравшись с духом и призвав на помощь все свое остроумие, она направилась к ним. В бистро вдруг воцарилась такая тишина, что даже старший инспектор Гамаш, закончив разговор, услышал, как за закрытой дверью в соседнем помещении стих гул голосов и прекратились разговоры. Подойдя на цыпочках к служебному выходу, он притаился за дверью. Отсюда он мог видеть и слышать все, оставаясь незамеченным. «В моем деле, — мельком подумал он, — невозможно добиться успеха, если не умеешь подкрадываться и подглядывать». И тут он заметил официантку, терпеливо стоявшую у него спиной с подносом, на котором громоздились тарелки с холодным мясным ассорти.

— Это должно быть очень вкусно, — прошептала она. — Хотите ветчины из Шварцвальда?

— Благодарю вас. — Он взял ломтик.

— Иоланда, — сказала Клара, протягивая ей руку. — Искренне сочувствую тебе. Твоя тетя была замечательной женщиной.

Иоланда взглянула на протянутую руку, коротко пожала ее и тут же отпустила, пытаясь произвести впечатление вселенской скорби. Это могло бы сработать, если бы она не играла на публику, прекрасно знакомую с ее эмоциональным диапазоном. Не говоря уже о ее подлинных отношениях с Джейн Нил.

— Пожалуйста, прими мои соболезнования, — продолжала Клара, ощущая всю искусственность и неловкость положения.

Иоланда склонила голову и поднесла сухую салфетку к сухим глазам.