Вильнюсский ОМОН категорически отрицает свое участие в этой акции. Компартия Литвы, в адрес которой также выдвигаются обвинения в провоцировании подобных конфликтов, что наиболее ярко проявилось в многолюдном пикете перед зданием ЦК КПЛ, решительно отмежевалась от тактики террора. Первый секретарь ЦК КПЛ М. Бурокявичус обратился к жителям республики с просьбой не поддаваться на провокации и обвинил в организации преступления фашиствующие группировки.

Литовский парламент собрался на специальное заседание, чтобы обсудить деятельность «террористических и репрессивных структур СССР в Литве». Генеральный директор департамента по охране края А. Буткявичюс в телеинтервью также подчеркнул политический характер преступления, цель которого усилить напряженность в республике».

«Комсомольская правда», 1991 год

Джордж Буш прилетел в Москву на подписание Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений в составе большой делегации. Когда в газетах появились наконец официальные данные о ядерных потенциалах двух стран, весь мир ахнул. Это было настоящее безумие – держать такие огромные потенциалы, способные разнести всю планету несколько раз. У Советского Союза было две тысячи пятьсот носителей, включая межбаллистические ракеты, баллистические ракеты на подводных лодках, тяжелые бомбардировщики. И десять тысяч двести семьдесят один боезаряд. У американцев – две тысячи двести двадцать два носителя и десять тысяч триста семьдесят один боезаряд. При этом по новому Договору предполагалось сократить до сорока процентов всех боезарядов, хотя и оставшиеся шесть тысяч были невероятным потенциалом, способным в одиночку уничтожить всю цивилизацию.

Спустя много лет найдутся «специалисты», которые будут говорить о вечном отставании Советского Союза от ведущих западных держав, об их технологическом превосходстве и развитой экономике. И это будет правдой. Но только частью правды. Несмотря на все огрехи своей экономики, Советский Союз на равных провел гонку вооружений с самой богатой экономикой мира, умудрившись даже превзойти американцев в числе ядерных носителей. У СССР были тысяча триста девяносто восемь межконтинентальных ракет, тогда как у американцев – только тысяча. В Советском Союзе на атомных подводных лодках размещались девятьсот сорок баллистических ракет, тогда как у американцев – только шестьсот сорок восемь. И только в тяжелых бомбардировщиках превосходство американцев было явным – пятьсот семьдесят четыре против ста шестидесяти двух. Создать такую армаду вооружений, на равных состязаться с самой богатой экономикой мира без собственной тяжелой промышленности и достаточно хорошей технологической базы просто невозможно.

Можно много критиковать Горбачева, но нельзя не признать, что в начале восьмидесятых мир балансировал на грани исчезновения, когда президент Рейган назвал Советский Союз империей зла. Идти на переговоры и сокращение ядерных боезарядов было не просто потребностью обоих государств, а вынужденной мерой, позволявшей избавиться от такого количества никому не нужного оружия. По большому счету, ни одна страна, даже самая большая, не сможет оправиться после попадания на ее территорию пятидесяти ядерных ракет, которые способны уничтожить все живое в пятидесяти крупных городах и населенных пунктах. Если откровенно, то для такого удара достаточно даже двадцати ракет, чтобы любая страна понесла невосполнимые потери. Все остальные десять с лишним тысяч боезарядов просто не нужны. Советский Союз не смог бы существовать, если бы на его территорию упало двадцать ядерных боеголовок, как не смогла бы выжить американская цивилизация при ответном ударе по двадцати крупным американским городам.

В какой-то момент это поняли все. И на Западе, и на Востоке. Сохранять подобные потенциалы было настоящим безумием, тем более что ядерные потенциалы всех остальных государств мира, вместе взятых, не составляли и десяти процентов от этого невероятного числа ракет, нацеленных друг на друга. Но почему тогда так убежденно протестовали советские военные? Они тоже прекрасно понимали необходимость сокращения немыслимых ядерных потенциалов обеих держав. Но предлагали увязывать подобные сокращения и с общим сокращением обычных вооружений в Европе, где находилась мощная группировка военных сил НАТО. Хотя их мнение, похоже, никто не собирался учитывать.

Буш провел в Москве переговоры не только с Горбачевым. Он встретился и с Ельциным в Кремле, что было важно для обоих политиков. А потом улетел в Киев на встречу с Кравчуком. Там он произнес свою знаменитую речь, которая обошла весь мир. Он откровенно заявил, что Соединенные Штаты будут поддерживать всех, кто стремится к демократии и экономической свободе, как, например, народы Балтики и Армении, но при этом обратил внимание, что его страна не будет поддерживать и пришедшие на смену коммунистическим режимам националистические движения. Однако мы не будем указывать вам, каким образом преобразовать ваше общество, обещал Буш. Мы поддерживаем Горбачева, который добился поразительных вещей, и его политика гласности, демократии и перестройки ведет к свободе всех народов большой страны. Однако, будучи федерацией, мы сами стремимся иметь хорошие отношения со всеми республиками Советского Союза. Но как строить свои отношения внутри государства – это ваше дело, а не дело Соединенных Штатов.

Его речь услышали все. И в прибалтийских государствах, полагавших, что он поднимет вопрос об их независимости на встрече с Горбачевым, и на Украине, где надеялись на его более радикальную речь, и на Кавказе, где поняли, что Буш выразил косвенную поддержку Горбачеву и не хотел бы вносить дополнительных осложнений для советского лидера. Поняли Буша и в российском руководстве. Однако самым большим подарком такое выступление было для Михаила Сергеевича Горбачева. Поэтому третьего августа президент СССР выступил по телевидению с программной речью «Союзный договор открыт к подписанию». Он обратил внимание, что за союзным Центром остаются только функции обороны, иностранные вопросы и безопасность государства, для чего остаются единые Вооруженные силы СССР и органы государственной безопасности. Республикам будет предоставлена полная экономическая и политическая свобода, обещал президент СССР.

После выступления Буша это было своевременное и очень нужное выступление. Горбачев уже понимал, что не может быть и речи о сохранении прежнего Союза, что прибалтийские страны и многие присоединившиеся к ним республики уже не допустят диктата Центра, не захотят жить в прежнем государстве, и поэтому шел на беспрецедентные уступки. Сказались и разговоры с президентом США Бушем, который в беседах с глазу на глаз посоветовал пойти на уступки и признать некоторую независимость республик. Всем, кому дорого Отечество, патетически восклицал Горбачев, нужно понимать, как важно согласие Центра и всех пятнадцати республик. Он закончил еще более воодушевленно: «Мы встали на путь реформ, нужных всей стране. И новый Союзный договор поможет быстрее преодолеть кризис, ввести жизнь в нормальную колею. А это – думаю, вы со мной согласитесь, – сейчас самое главное».

Его выступление слушали не только в тех республиках, которые готовы были присоединиться к подписанию Союзного договора, но и в тех, которые категорически отказывались даже разговаривать на эту тему. В Молдавии и в Армении сразу заявили, что внимательно отнесутся к выступлению президента СССР, а в Латвии официально отметили, что изучают речь Михаила Сергеевича. После киевской речи Джорджа Буша становилось понятно, что путь к полному отделению и суверенитету будет долгим.