обхватывает ладонями мою талию, прижимая вплотную к себе так, что через ткань рубашки я чувствую металлическую пряжку его ремня. - Думал целый день от твоих сладеньких, как вишенки, губках…

Глава от 30. 08

Глава от 30. 08

Алена

Мягко улыбаюсь, вспоминая проведенный ужин с Волковым. Дима - хороший собеседник, очень подкупает своей простотой, хорошо поставленной речью и прямотой. А как мне нравятся рассказы Волкова о Северном Ледовитом океане! Никогда не интересовалась политикой или военным делом, но в этот вечер, затаив дыхание, я слушала о непростой политической обстановке на Арктике.

То, как Дима умеет захватить темой, даже не сведущего в этом человека – несомненно талант. Именно во время таких разговоров понимаешь, насколько сильный перед тобой человек! Разве это не полное безумие - отправляться в столь суровый край, в такую лютую стужу и мрак, ледяные горы?!

"Нет, не безумие, - поправляю себя, - а сила духа…" Единственное, о чем я жалею – это, то что у меня так и не хватило духу сообщить Диме о своих планах на будущее. Кризисный цетр Анапы и правда неплохой вариант для меня и ребенка… Охнув, резко сажусь на диван в гостиной, где пару минут назад решила провести ночь. Кажется, я оставила в спальне Волкова прямо под подушкой небольшой листок с адресом центра. Прикусываю губу в нерешительности. "А что, если сбегать в спальню, пока Дима принимает душ?"

Прежде чем я решаюсь, в душевой стихает звук воды, и я машинально сильнее впиваюсь пальцами, прижимая к себе невесомое, словно облачко хлопковое одеяло. Дима удивится, когда узнает, что я освободила его спальню. Тревога заставляет сжаться сердце, но тут же успокаиваю себя. Я поступила верно! Никуда не годится выгонять из собственной спальни хозяина квартиры, а мне и на диване будет неплохо. Несколько долгих минут лежу в полной темноте и тишине, пока внезапно ее нарушает хриплый голос Димы:

– Ален, ты здесь что ли?

Вздрогнув от неожиданности, вглядываюсь в темноту. В голосе Димы слышится неподдельное удивление. Неяркий свет бесшумно зажигается, подсвечивая теплыми свечением гостиную.

На секунду жмурюсь, но, когда понимаю, что глазам комфортно, устремляю взгляд на Волкова. Но тут же ойкнув, поднимаю одеяло почти до самых глаз. Неловко отвожу взгляд от Волкова, который ничуть не смущаясь стоит в одних темно-синих боксерах, расслабленно облокотившись широким плечом об дверной косяк. Только вот напряженные мышцы предплечий и рук говорят о том, что мужчина на самом деле обманчиво спокоен. Он будто хищник, готовый в любой момент к прыжку… Непроизвольно ощущаю, как кровь по венам начинает бежать быстрее. От Волкова и правда исходит буквально животный магнетизм.

– Что ты здесь делаешь, красавица? – соболиная бровь вопросительно ползет вверх, мужественный подбородок будто каменеет. - А ну–ка, милая, бери подушку и в спальню, – нарушает тишину Дима. Голос мужчины звучит властно, хоть и спокойно. – Церемониться еще тут буду, - ворчит недовольно Волков, уверенный в том, что я не посмею ослушаться.

И он прав.

Не переча и не пререкаясь, поднимаюсь с дивана, скромно одергивая подол футболки. Между прочим, его футболки… Обхватив подушку обеим руками, послушно семеню вслед за Волковым, старательно отводя взгляд от бугрящейся мышцами обнажённой смуглой спины. Ничего не могу поделать с собой, словно магнитом тянет прикоснуться к этой гладкой коже, на которой виднеются старые, разной величины шрамы. Спальня встречает приятным ароматом зеленого яблока и полыни. Еще утром я поняла, благодаря чему Волков так потрясающе пахнет. Разгадка оказалась очень простой – мужской гель для душа в черном полупрозрачном бутыльке.

Замерев возле большой двуспальной кровати, несмело шепчу:

– Может, я все-таки на диван пойду?

– Алён, давай без этого всего...? Что за детский сад, в самом деле.

Растерянно смотрю в зеленые глаза, в которых, как не странно, плещется беспокойство.

Волков проводит пальцами по гладко выбритому подбородку, нервно ероша волосы на затылке, а затем и вовсе приводит смешной аргумент:

– Я дверь уже закрыл, ложись.

– А где Егорушка? – встрепенувшись, вспоминаю про мохнатое чудо, которое совершенно того не подозревая, был привезён в моем рюкзаке из Варваровки.

Волков морщится, но затем подмигнув, отвечает:

– Зверя в ванне закрыл, пусть в корзинке для белья спит. Завтра решим, что с ним… делать.

Широкие ладони обхватывают мои плечи через тонкую ткань мужской футболки и мягко направляют, подталкивая к кровати. Постельное белье свежее, пахнет чистотой и лавандой. Опустив голову на мягкую подушку, скромно устраиваюсь почти у самого края кровати. Но спокойствие длится считанные мгновения. Судорожно втягиваю воздух, когда сильные руки одним рывком притягивают меня на середину кровати.

– Ты что трясешься? – ворчит Дима, прижимая в плотную к себе мое будто в одну секунду задерневшее тело. Горячее дыхание неуловимо ощущается на макушке, и на какой-то момент мне кажется, что волос касаются горячие губы в почти невесомом поцелуе. - Чувствую себя каким-то драконом, которому в жертву дрожащую девственницу принесли.

– Просто замерзла, - оправдываю свою дрожь от близости к спортивному подтянутому телу холодом, и, не подумав, ляпаю:

- Я уже не девственница.

Заливаюсь в темноте краской. Меня не оставляет ощущение, что Волков прекрасно догадывается о том, что я покраснела от кончиков пальцев до самой макушки.

– Я знаю, – как-то хищно усмехаясь, откликается Дима. В хрипловатом баритоне звучит ничем не прикрытое мужское самодовольство. Противореча своим словам и мимике, Дима поразительно бережно укрывает меня одеялом, заправляя его заботливо по бокам, – спи, завтра тяжелый день.

– Почему тяжелый?

Волков непринужденно одним движением поворачивает меня на бок и кладет мне на макушку подбородок. Прикрываю глаза от окутавшего чувства уюта и безопасности.

Странно, но впервые я ощущаю себя словно дома…

Нет! Не в полуразвалившемся доме дяди Олега, а в другом смысле этого слова, в более глубоком его понимании.

– Завтра начнем подготовку к свадьбе.

Эти слова заставляют непроизвольно