затаить дыхание. К свадьбе, но он же говорил…Осторожно просовываю руку под подушку, где должен быть клочок бумаги с адресом центра.

Вот он…Пальцы касаются неровных краев пергамента.

– Те слова, что не женюсь, - Дима прочищает горло, - не принимай на свой счет, красавица, ладно? – голос звучит глухо, густой баритон будто льется мне лечебным бальзамом на душу, - дело совсем не в тебе. Это все мои тараканы, да старые раны…Вот и ляпнул не подумав. Хорошо, милая?

Молчу, лишь сильнее сжимая в руке обрывок бумаги.

– Всегда мечтал о сыне. Воспитывать буду, на рыбалку гонять.

Убираю дрожащие пальцы от бумаги и сжимаю их в кулачок. «Мечтал о сыне…воспитывать буду». На глаза наворачиваются слезы. Эти слова так трогают меня, прямо до глубины души. Имею ли я право лишать Диму всего этого?

– Да и в больницу надо, анализы там, витамины, - запинается, прежде чем продолжить, - что там еще нужно беременным… процедуры.

Нервное истощение дает о себе знать, не замечаю даже то, как размеренный голос Волкова постепенно убаюкивает, и я сонно смеживаю веки. Так тепло и приятно, что я непроизвольно вжимаюсь сильнее в горячее тело Димы, но тут же испуганно подаюсь назад, когда ягодиц касается, вжимаясь, твердая внушительная выпуклость. Такое ощущение, что она прожигает насквозь ткань длинной футболки… Сон, будто резко оторванный пластырь, слетает.

С шумом выдохнув сквозь зубы, Дима сильнее впивается пальцами в мое бедро.

– Бессовестная, не доводи меня до греха. Спи.

Какой-то внутренний чертенок, будто издеваясь, поджуживает проверить на прочность выдержку Волкова, но я не решаюсь. Дима прав, завтра трудный день и, кажется, у меня начинается совершенно новая жизнь.

Глава от 31. 08

Глава от 31. 08

Алёна

— Но, я думала, что … - срывается с губ, но я вовремя прикусываю язык. Чтобы хоть как-то замаскировать эту неловкую оплошность, делаю большой глоток чая, обжигая нёбо неожиданно горячим напитком. Я, конечно, ничего особенно не ждала от человека, который вынужден женится не по любви, но все равно чувство разочарования успевает уколоть своим острым жалом, от чего по венам растекается горечь от несбывшихся надежд.

– Платья, ленты, - морщится Дима, будто от острой зубной боли. - Вряд ли я помогу тебе с выбором, милая.

Планомерно намазывая на тост густой клубничный джем, Волков продолжает, интимно понизив голос:

— Вот когда понадобится помощь все это снять – только дай знать, милая. Дай знать…

Опускаю глаза под жарким взглядом, прибирающимся под самую кожу, и покрываюсь мурашками от волнующих хриплых нот в мужском голосе.

Живое воображение нон-стоп подкидывает одно за другим видения: смуглые пальцы Волкова скользят по ряду небольших пуговиц молочного цвета на свадебном платье, обнажая раз за разом все больше участков не тронутой солнцем алебастровой кожи… Дыхание сбивается и из груди вырывается странный звук.

Довольно ухмыльнувшись от произведенного его словами эффекта, Дима делает глоток кофе, внимательно глядя на меня поверх края темно-синей чашки с ободком, но уже спустя мгновение продолжает более серьезно:

– Свадебный салон «Кружева» закрылся, так что остается только «Дикая Магнолия», – Дима пожимает плечами, будто оправдываясь. - Он лучший в городе.

На какое-то мгновение мне кажется, что Волков будто извиняется, даже невозможно зеленые глаза отводит виновато в сторону. Беспокойно перебираю пальцами светлую хлопковую салфетку, когда поверх моей руки ложится широкая ладонь Димы. Одним простым прикосновением Дима останавливает суетливые рваные движения моих пальцев.

– Что тебя беспокоит, милая? – приподнимает смоляную бровь, участливо заглядывая в глаза. - Если деньги, то поверь, для меня это вовсе не проблема, - Дима наклоняется ближе.

Меня окутывает облако приятного аромата чистого мужского тела и горной полыни. Темная щетина манит прикоснуться к четко очерченной скуле и мои пальцы даже подрагивают от желания проверить, насколько огрубела обветренная смуглая мужская кожа.

Проникновенный момент нарушает громкое недовольное фырканье. Этот ни на что не похожий звук заставляет отвести взгляд от внимательных зелёных глаз.

Дверь на кухню приоткрывается шире и мохнатое чудо по-хозяйски семенит в сторону блюдца с молоком, пока резко не меняет траекторию, которую ему выдает внутренний навигатор. Осторожно кошусь на Волкова, пытаясь оценить реакцию мужчины на то, что Егорка каким-то образом выбрался из ванной комнаты.

Милый до безобразия зверёк утробно фырчит, подбираясь к стоящей в углу паровой швабре. Хулиган всем своим видом показывает, что выбрал цель и уверенно идет к ней. Только вот не понятно, что именно «поссорило» его со шваброй. Раззадоренный не на шутку енот подпрыгивает вверх и приземляется прямо на швабру, люто вонзая зубы в ни в чем не повинную половую тряпку.

Злые черные глаза-бусинки горят почти адским огнем. Боже, ну, почему именно сейчас, когда рядом Волков, Ерогка решил показать свою самую темную сторону? Сколько раз он, почти мурлыча, как кошка, лежал во дворе у дяди Олега, подставляя белый животик под ласковые лучи солнца. Не догадываясь о моих переживаниях и игнорируя попытки енота доказать своё превосходство над инвентарем для уборки, Волков пододвигает ближе ко мне тарелку с завтраком.

— Нет никаких поводов для волнения, - Дима делает большой глоток ароматного кофе, прежде чем продолжить. — Ален, ты же не одна будешь. Жена моего друга Давида поможет тебе со всеми этими женскими штучками.

— Давида? – повторяю еле слышно за Волковым. Робею лишь от одной мысли, что придётся провести достаточно продолжительное время рядом с абсолютно незнакомым мне человеком. — Ага, - охотно откликается Дима. - Давид Садулаев и его жена Мирьям.

— Но…

— Аленушка…

Поднимаю глаза на мужчину, сразу тая после такого нежного обращения.

— …поверь, нет никаких поводов переживать, - Волков поднимается со своего места и по-доброму улыбается. — Более сведущего в моде человека, чем Мирьям, не найти,