– Что ты сегодня делала?

– Убиралась, выбрасывала кое-какие вещи, например наши свадебные фотографии.

Теперь вздохнула Францина.

– Береги себя, Гиацинта. Звони мне в случае необходимости. Обещаешь?

«Как это благородно, – подумала Гиа. – Ведь могла бы сказать: «Я тебе говорила!» – однако не сделала этого. Если бы я послушалась ее! Но тогда не было бы ни Джерри, ни Эммы. Мои малыши… В его руках».

– Гнев погубит меня, – сказала она вслух. – Я должна остановиться.

Несколько дней Гиацинта не выходила из дома, хотя погода стояла прекрасная. Пожелтевшие листья дубов, трепещущие красные листья кленов и чистое, безоблачное небо. Такое небо наверняка написал бы Уинслоу Хомер.[1]Сама же Гиацинта не бралась за кисть уже несколько недель. Она даже не входила в студию.

Внезапно она вскочила, надела свитер и вышла из дома. До закрытия книжного магазина еще есть время, и она успеет купить и отправить пару книг для Эммы и Джерри. Джерри всегда с удовольствием читал Эмме вслух. Он очень гордился этим, чувствуя свое превосходство. Гиацинта представила детей сидящими на полу или на ступеньках. Но на каком полу? И на каких ступеньках? Арни говорил, что окна дома выходят на море и что он очень красивый.

По дороге к книжному магазину Гиацинте пришлось миновать сгоревший дом, окна которого напоминали пустые глазницы. Не осталось и следов былого процветания, как и пламени ее первой любви.

Случайная прохожая остановилась рядом с Гиацинтой, посмотрела на пепелище и пробормотала:

– Ужасно! Говорят, кто-то умышленно поджег. Интересно, найдут ли когда-нибудь того, кто это сделал?

– Да, интересно.

Не желая продолжать разговор, Гиацинта поспешила к магазину. Увидев остов дома, она представила себе человека, проваливающегося в объятый пламенем подвал. «Но даже если бы я провела остаток жизни в тюрьме, это не вернуло бы его. Этот несчастный случай дал возможность Джеральду отделаться от меня, чего он хотел давно, может быть, сам не до конца осознавая. Что ж, теперь он свободен.

Из нас получилась такая славная пара, так всегда казалось мне. Мы живем в своем доме, принимаем гостей или возимся на лужайке с нашими прелестными малышами. Мы были парой, которой, наверное, завидовали многие. Как обманчива видимость!»

В магазине Гиацинта купила книгу рассказов для Джерри и книжку с яркими картинками для Эммы. На картинках были изображены животные, большей частью лошади – как-никак Арни обещал сводить их на конюшни.

Мужчина, стоявший за прилавком, был любезен и разговорчив. Он сказал, что тоже купил книжки для своих внуков и что это самый лучший подарок для детей.

До дома было далеко, но Гиацинта шла медленно. Зачем торопиться? Ее никто не ждал. Через несколько дней наступит осеннее равноденствие. Теперь сумерки спускались быстро, во многих окнах зажглись огни. Там, где не были задернуты шторы, Гиацинта увидела на кухнях людей или накрытые столы – семья готовилась к ужину.

Дойдя до подъездной дорожки своего дома, Гиацинта бросила взгляд на темные окна. Странное ощущение охватило ее: она испытывала пустоту и полное равнодушие, хотя еще не так давно клокотала от отрицательных эмоций.

Теперь ей было нечем заняться. После уборки дом выглядел стерильным, все вещи стояли на месте. Холодильник был почти пуст. Одиноким женщинам, как правило, не до еды. Гиацинта не могла заставить себя что-то приготовить. Взяв грушу и яблоко, она села на диван и начала читать газету, когда зазвонил телефон.

В трубке раздался бодрый голос Джерри.

– Мама! У нас появился щенок. Папа привел нас туда, где много всяких щенков, и мы выбрали себе одного. А потом мы купили ему две миски, одну для воды и одну…

Тут закричала Эмма:

– Дай мне! Я хочу поговорить с мамой! Знаешь, какой у нас щенок? Таниэль! Это таниэль!

– Спаниель, глупышка! Спаниель короля Карла! Поэтому его зовут Чарли.

– Я не глупышка! Мама, он коричневый с белым. А хвост у него почти весь коричневый, и я его люблю.

Как забилось сердце у Гиацинты! Минуту назад она ощущала только холодную пустоту, а теперь любовь и нежность…

– Я пошлю тебе его фотографию, – сказал Джерри. – Дядя Арни подарил мне фотоаппарат…

– Это и мне тоже!

– Ты не знаешь, как им пользоваться.

Послышался голос Арни:

– Я покажу Эмме, как им пользоваться. Я подарил его вам обоим. Дай мне поговорить хоть минутку с твоей мамой.

Гиацинта хотела, чтобы дети говорили и говорили. Она могла слушать их всю ночь. Один за другим возникли вопросы. Едва получив ответ на один, Гиа задавала следующий.

Да, школа хорошая. Она с красной крышей. У Джерри есть друг, даже два, потому что они близнецы. Их зовут Джеф и Ларри, и они потрясно похожи, ну просто потрясно! А Эмма ходила вчера плавать. Не было ли холодно? Нет, она плавала не в океане, а в бассейне, там тепло. А мама не знала, что во Флориде есть бассейны?

– И еще есть пальмы, – добавил Джерри. – Дома у нас они не растут. А когда ты приедешь, мама?

– Скоро, – сказала Гиацинта и уточнила: – Постараюсь приехать скоро. А теперь можно мне поговорить с дядей Арни?

– Я знаю, о чем вы хотите спросить, – сказал Арни. – Все отлично, поверьте. Я бы сообщил, если бы это было не так.

– А вы можете сейчас разговаривать?

– Да, Джеральд еще в офисе. Я ушел после обеда и заглянул сюда, чтобы оставить ему кое-какие бумаги. Поверьте, все хорошо.

– Только скажите, они скучают по мне?

– Постоянно спрашивают: «когда». Однако довольны и заняты делом.

– Я думала о Дне благодарения. Что, если я приеду и повидаюсь с ними в отеле? Я не хочу появляться в том доме.

– Понимаю. Подумаем, что можно сделать. И помните – я с вами.

– Благодарю вас, Арни.

После телефонного разговора Гиацинта поплакала, затем взяла себя в руки и вновь обратилась к газете, в которой, впрочем, не нашла ничего интересного. Войдя в осиротевшую студию, она молча постояла, разглядывая свои работы. Ее последняя работа запечатлела Францину и Эмму, сидящих на садовой скамейке перед кустом жасмина. Подобные вещи хорошо удавались импрессионистам. Гиацинта, конечно, не сравнивала себя с ними. И все же, критически оценив свою работу, пришла к выводу, что картина написана неплохо. Даже, пожалуй, хорошо.

Однако при нынешних обстоятельствах Гиацинту не посещало вдохновение. Конечно, она вернется к этому! Но только не сейчас.

Спустившись вниз, Гиацинта поставила диск с фортепианной музыкой и легла на диван, хорошо понимая, что слишком много лежит, то погружаясь в дрему, то пробуждаясь, пытаясь побороть свои страхи и выбраться из трясины.