К 10 октября 1942 года положение войск 17-й полевой армии и 49-го горнопехотного корпуса противника стало крайне напряженным. Это вызвало тревогу германского командования за свои войска, которые находились на перевале Санчаро и на других перевалах Главного Кавказского хребта, на туапсинском и грозненском направлениях.

10 октября начальник штаба группы армий «А» генерал Г. Грайффенберг отправился в г. Микоян-Шахар (впоследствии Карачаевск) на совещание. На это совещание был вызван и бывший командир 4-й горнопехотной «тирольской» дивизии генерал-майор Эгельзеер, который отвечал за оборонительные позиции сводной горнопехотной группы вермахта на перевалах. Здесь решался вопрос о размещении на зиму частей 4-й дивизии на перевалах Главного Кавказского хребта, а также о возобновлении наступательных операций весной 1943 года. Из Микоян-Шахара Грайффенберг направился в Пятигорск, в штаб 1-й танковой армии, где на совещании обсуждались планы дальнейших действий армии на грозненско-махачкалинском направлении[32].

В тот же день подобное совещание состоялось в штабе 17-й полевой армии, где обсуждалась обстановка в районе ударной группы «Туапсе». На этом совещании мнения резко разошлись. Начальник оперативного отдела штаба группы армий «А», не зная истинного положения на туапсинском направлении, утверждал, что «до сих пор противник придерживался принципа ведения боя — немедленно бросать на фронт все имеющиеся в распоряжении силы» и что «он считает более вероятным, что противник в настоящее время просто не в состоянии проводить более или менее крупные операции». А начальник штаба 17-й полевой армии, непосредственный участник боевых действий на туапсинском направлении, познавший силу ударов советских войск и трезво оценивавший дальнейшие события, заявил, «что он считает не исключенной возможность, что русские снова перейдут зимой к значительным наступательным операциям: предположительно и на новороссийском направлении», не говоря уже о туапсинском.

Германское командование и после ощутимых ударов советских войск в сентябре — начале октября 1942 года все еще не имело реального представления о силах и возможностях Красной армии и продолжало недооценивать их. За редким исключением, представители высшего командования вооруженных сил нацистской Германии считали, что Красная армия на Кавказе истощена и командование советских вооруженных сил не в состоянии планировать сколько-нибудь серьезные контрнаступательные операции. Исходя из этого, командование группы армий «А» предполагало создать «тыловую оборонительную позицию на зиму». Об этом начальник оперативного отдела штаба группы армий «А» сообщил на совещании в штабе 17-й армии. Он заявил, «что фронт 1-й танковой армии в этом случае будет простираться до Черкесска, где должна быть установлена непосредственная связь с 17-й армией».

Германское командование в этот период прилагало все усилия, чтобы удержать в своих руках хотя бы захваченные участки высокогорных перевалов Главного Кавказского хребта как плацдармы для весенних наступательных операций группы армий «А». Планируя зимовку альпийских войск 49-го горнопехотного корпуса на высокогорных перевалах, немцы стремились создать сплошной фронт севернее высокогорного хребта, связывающий линией обороны соединения 1-й танковой армии с войсками 49-го горнопехотного корпуса и вплоть до района Туапсе с соединениями 17-й полевой армии, через Черкесск. 10 октября 1942 года генерал Йодль затребовал от начальника оперативного отдела подробного донесения о размещении на перевалах частей сводной горнопехотной группы генерала Эгельзеера. На вопрос начальника штаба группы армий «А» о том, «как будет организовано зимой снабжение остающихся в горах частей, начальник штаба 17-й армии ответил, что в этом направлении должно быть еще много сделано, в частности, предусматривается сооружение многочисленных канатных дорог».

В результате проведенных в октябре 1942 года совещаний был составлен план размещения войск группы армий «А» и их снабжения на зиму 1942–1943 годов. Такой же план составило командование 17-й полевой армии, который 12 октября по телефону был передан в штаб группы армий «А» и в тот же день получен и передан в оперативный отдел Генерального штаба.

На 180-км высокогорном фронте от каждой германской горнопехотной дивизии осталось по одному полку, которые с наступлением зимы были еще уменьшены. Командовал этими силами полковник Ле-Сюр.

Позиции горных егерей располагались от 2 до 4 тысяч метров, тогда как граница лесов доходила только до 1800 метров. Северные склоны гор обрываются очень резко, южные — более покаты. Позиции проходили по пикам, скалистым гребням, ущельям, ледникам и осыпям. Самыми высокогорными были немецкие позиции Кара-Кайа (3893 м), Аксаут (3908 м), на перевале Аманаус на Белала-Кайа (3919 м), Домбай-Ульгене (3915 м) и Нахарском перевале с Гвандрой (3988 м). У эльбрусской гостиницы «Приют Одиннадцати» на высоте 4300 м были оборудованы самые высокие позиции в немецкой военной истории. Под Азау-Баши на высоте 3800 м находилась артиллерийская позиция.

Однако наши бойцы не оставались «в долгу» у фрицев. С перевала Донгуз-Орун по «Приюту Одиннадцати» с позиции высотой около 3000 м вели огонь два 76,2-мм орудия 769-го артполка под командованием лейтенанта Пархоменко. Особенно удачной была стрельба в ясную погоду, когда представлялась возможность корректировать огонь с выдвинутого вперед наблюдательного пункта. Впоследствии, 25 октября, орудия открыли огонь по колонне из 30 лыжников, следовавшей от перевала Хотю-Тау к «Приюту Одиннадцати», и уничтожили 20 немцев, а 11 ноября, обстреливая «Приют Одиннадцати», истребили еще около 30 вражеских солдат.

В октябре 1942 года подразделения германских егерей трижды пытались захватить перевал Донгуз-Орун. Но его гарнизон, возглавляемый лейтенантом Н. П. Кузьмичевым, стойко удерживал свои позиции и отражал немецкие атаки.

Готовясь к зиме на высокогорных участках Кавказа, германское командование даже ввело 30 сентября 1942 года «особые надбавки для пехотных частей, действующих в особых условиях» (высокогорной и горно-лесистой местности)[33]. Видимо, из-за больших потерь в горнопехотных частях немецкое руководство планировало заместить их егерями из легкопехотных дивизий или обычными пехотинцами.

11 октября 1942 года решением Ставки Верховного Главнокомандования на должность командующего Черноморской группой войск Закавказского фронта вместо генерал-полковника Я. Т. Черевиченко был назначен генерал-майор И. Е. Петров, командовавший до этого 44-й армией Северной группы войск того же фронта.

Наступила кратковременная пауза между боями. В эти дни командующий 18-й армией генерал-лейтенант Ф. В. Камков докладывал Военному совету Черноморской группы войск об обстановке, сложившейся на фронте перед армией. По состоянию на 13 октября 1942 года перед фронтом 18-й армии действовали немецкие 1, 4, 97-я и 101-я горнопехотные и егерские, 46-я пехотная дивизии, 1-я моторизованная дивизия словаков. Эта группировка противника была усилена специальными батальонами из корпуса особого назначения «Ф»[34].