дабы на наши головы не обрушился справедливый гнев царя?

И тут другой солдат, захмелевший невежда, обнажил сверкающий меч и вонзил его в грудь Ковалана так, что острие прошло насквозь. Грянул оземь Ковалан, и кровь его смертельной раны обагрила все кругом: вздрогнула от страшного горя богиня-земля, погнулся дотоле справедливый скипетр пандийского царя, — и, созрев, упал кармический плод прошлых деяний Ковалана.

***

Плод прошлых деяний, благих и дурных, созрел. Неотвратима была гибель Ковалана, но справедливый до той поры скипетр царя погнулся, оттого что он погубил возлюбленного супруга Каннахи. Совершайте благие деяния!

Глава XVII

Танцы пастушек

Вот уже слышится утренний бой барабанов во дворце царя Пандьи. Под его серебристым зонтом, украшенным гирляндами, наслаждается миром обширная земля. На гималайских склонах вырезал он знак своего могущества — рыбу[104], и его повелениям внемлют и властитель Чолы, высекший изображение тигра[105] на склонах в Гималаях, и властелин Черы, вырезавший на тех же склонах лук[106], и многие другие цари, живущие в прохладных и дивных садах обширной вселенной. Сегодня будем сбивать масло, — сказала Мадари, взяв веревочку с мутовкой и позвав с собой дочь Айяй.

Подойдя к коровам, Айяй похолодела:

— Молоко в моих крынках не густеет. Из красивых глаз буйвола с большим горбом потоком льются слезы. Что-то надвигается! Ароматное белое масло в горшке застыло. Притаились ягнята, присмирели. Что-то надвигается! Дрожат и жалобно мычат коровы с четырьмя сосками, попадали на землю колокольчики с их шеи. Что-то надвигается! Все эти приметы предвещают жуткое несчастье: и не густеющее в крынках молоко, и потоки слез из красивых глаз горбатого буйвола, и загустевшее, нетающее белое масло в горшках, и то, что присмирели ягнята, и падение на землю тяжелых колокольчиков.

Мадари сказала своей встревоженной дочери:

— Не тревожься! Нужно, чтобы Каннахи, украшение всех женщин, посмотрела танцы пастухов: пусть на пастушеской лужайке наши девушки станцуют танец любви, который некогда исполнил сам Майяван вместе с Баларамой и его младшей сестрой Пиньяй[107], глаза которой подобны двум длинным копьям. Мы спляшем танец куравей, тогда у коров и телят исчезнет дрожь.

Когда все собрались на площадке, Мадари, указывая попеременноно каждую из девушек, запела:

— Эта красивая пастушка с гирляндой медоточивых цветов страстно полюбит того смельчака, который без боязни оседлает разъяренного черного быка! Удалец, что обуздает быка с красными пятнами на лбу, приведет в любовный восторг эту красавицу, украшенную золотыми браслетами. Герою, оседлавшему молодого и неукротимого быка, подарит свою любовь эта красавица, чьи пышные волосы украшает цветок жасмина! Того отважного, кто обуздает белого быка с едва заметным пятнышком, заключит в свои объятия эта редкая красавица, что подобна тонкой лиане! Нежные груди этой красавицы с гибким, как лианы, станом вознаградят того, кто укротит белого быка с золотыми пятнами! Эта красавица с дивными локонами, украшенными цветком кондрея, будет принадлежать юноше, усмирившему молодого необузданного быка. Кто обуздает этого белого-пребелого быка, тот познает ласки этой нежной красавицы, подобной только что раскрывшемуся бутону.

Когда же были избраны семь юных и стройных красавиц, вырастивших семь могучих быков, среди которых была и ее дочь Айяй, Мадари поставила их всех в ряд и каждой дала имя одной из нот ви́ны: До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля, Си. Девушка До должна была играть Майявана; Соль — Айявана. Си, ее дочь Айяй, стала пастушкой Пиньяй. Си Пиньяй она поставила рядом с До — Майяваном, Фа и Ля рядом с Белоглавым. Ми встала слева от Пиньяй, а справа от нее стояла Ля.

Пиньяй подбежала к Майявану, украсила его гирляндой цветов тулси, в которой жужжали пчелы, и начала свой безупречно красивый танец куравей. Тот же, кто некогда в три шага измерил вселенную, забыл о Шри, уснувшей на его груди, и впился глазами в Пиньяй. Мадари громко смеялась, говоря:

— Ах, как хороша наша пастушка Пиньяй, дивные руки которой украшены тонкими браслетами.

Затем они встали в круг, сложив свои пальцы жестом краба. Затем девушка До, взглянув на Ми, сказала: «Давайте споем в честь Сломавшего лимонное дерево[108] посреди огромного пастбища».

До начала с низкой ноты, Соль — со средней, а Ре — с более высокой. Затем Ля взяла свою ноту и присоединилась к стоявшей рядом Си:

— О подруга, если Майяван, что размахивал телеком, словно пращой, и срывал плоды в саду, явится сюда, мы услышим его дивную флейту из кондрея.

— О подруга, пусть придет к нашему стаду Майяван, который змеей, словно веревкой, пахтал океан[109], и мы услышим его волшебную флейту из водяной кувшинки.

— О подруга, если среди бела дня к нашему стаду подойдет Майяван, который сломал лимонное дерево посреди бескрайнего пастбища, мы услышим его волшебную флейту из жасмина.

— А теперь воспоем нежную прелесть Пиньяй, которая танцевала на берегу реки со своим властелином!

— Воспоем ли мы чудный облик Спрятавшего одежду пастушек[110], чьи талии столь тонки и хрупки, что вот-вот переломятся? Воспоем ли прелестное лицо юной пастушки, трепещущей от стыда перед Спрятавшим ее одежду?

— Воспоем ли мы прелести юной пастушки, резвящейся в водах Ямуны и очаровавшей сердце Обольстителя, спрятавшего ее одежду? Воспоем ли красоту Обольстителя, прельстившегося красотой очаровавшей его сердце юной пастушки?

— Как нам воспеть прелесть юной пастушки, потерявшей свою одежду с браслетами и от стыда закрывшей свое лицо руками? О, как нам воспеть красоту и стройность Трепещущего от страсти при виде пастушки, от стыда закрывшей лицо руками?

Справа от прелестной пастушки Пиньяй, чьи локоны украшены цветком, стоит Бог цвета моря[111], прячущий в руках солнечный диск. Слева от нее — его старший брат с белым, как луна, телом. Пение пастушки сопровождают своей игрой музыканты; среди них и постигший древние веды Нарада, указывающий ритм первой струной своей лютни.

Опустив вниз свою прелестную головку, Пиньяй стоит рядом с Майяваном, чье тело сверкает, как шея павлина. А слева от нее стоит его старший брат, с телом белым, как лепестки только что распустившейся лилии. Пение Пиньяй сопровождают музыканты, среди которых прославленный Нарада отбивает ритм па первой струне своей лютни.

Как чуден танец пастухов на лугу, покрытом нежной пыльцой. Танцует Майяван со своим старшим братом и прелестной Пиньяй, чьи руки украшены тонкими браслетами. Прославляя Ясодху, танцуют юные пастушки, в такт звенящим браслетам рассыпаются и падают им на плечи цветы, украшающие локоны. И Мадари воскликнула:

— Восславим, восславим мы все бога, восседающего на птице[112]. Споем во