Он был прав.

– Кон, видения вовсе не значат, что ты ненормальна. Ты же говоришь с человеком, который когда-то воображал, что множество травянистых стеблей превратилось в огромного зеленого монстра и искусало ему ноги – помнишь?

– Ты напился тогда до потери пульса. И обкурился, – нехотя улыбнулась я, вспоминая ту историю.

Спустя несколько недель после нашего знакомства Кит разбудил меня посреди ночи весь в рыданиях и потребовал, чтобы я проверила шнурки в его ботинках, настаивая при этом, что они все потрепаны и прогрызены до дыр зубами зеленого чудовища. Почти целый час я убеждала его, что нет никаких чудовищ и шнурки его ботинок целы и невредимы. На следующее утро он заявил, что марихуана – корень всех зол. И с тех пор не прикасался к ней.

– Я обманывала тебя, – призналась я. – Я ездила в Кембридж. Почти каждую пятницу.

Смущенно разглядывая белую пластиковую поверхность стола, я жалела, что не могу погрузиться в него и исчезнуть. Кит промолчал. Он должен был ненавидеть меня.

– Ездила на поезде, – быстро продолжила я, стремясь покончить с признаниями, раз уж начала. – Первые пару раз я ездила на машине, но потом мама спросила меня, почему моей машины две пятницы подряд не было на нашей подъездной дорожке, когда мне полагалось работать дома. Не зная, как выкрутиться, я посоветовала ей заниматься лучше своими делами.

– Должно быть, это возымело положительный эффект, – небрежно заметил Кит.

К моему облегчению, он вовсе не сердился.

– Но после этого я решила ездить на поезде, хотя такая поездка занимала вдвое больше времени. Прямого поезда нет… приходилось пересаживаться на Кингс-кросс. Однажды я… я добралась до дома совсем незадолго до тебя. Мы оба ехали на поезде, отправившемся в семнадцать десять из Лондона в Роундесли. Ты не заметил меня, но я тебя видела. Ужасней поездки я в жизни не припомню. Я знала, что не смогу солгать… и если б ты заметил меня, то выложила бы всю правду. Сойдя в Роундесли, ты начал говорить по смартфону. Я медлила в поезде, полагая, что ты задержишься на платформе, заканчивая разговор. К счастью для меня, ты не остановился и сразу направился на парковку. Как только ты удалился, я бросилась на стоянку такси и добралась до дома буквально на пару минут раньше тебя. А другой раз я…

– Конни, – Кит сжал мою руку, – меня не волнует железнодорожное расписание. Я волнуюсь за тебя, за нас и… за то, что все это значит. Зачем тебе понадобилось таскаться в Кембридж почти каждую пятницу? Чем ты там занималась?

Я рискнула мельком взглянуть на него, не заметив, однако, на его лице ничего, кроме огорчения и непонимания.

– А сам не догадываешься? Я искала тебя.

– Меня? Но я же по пятницам в Лондоне! Тебе это отлично известно.

– Иногда я сидела на скамейке в конце Бентли-гроув, рядом с Трампингтон-роуд и часами следила за домом одиннадцать, дожидаясь, когда ты откроешь его входную дверь.

– Господи! – Кит закрыл лицо руками и пробормотал: – Я знал, что это плохо кончится. Но не представлял, насколько плохо.

– Иногда я дожидалась твоего приезда в другом конце, прячась за деревом. Но ты так и не приехал. Иногда бродила по центру городка, надеясь увидеть тебя с ней… в кафе или выходящим из Музея Фитцуильяма[23].

– С ней? – удивился мой муж. – О ком ты говоришь?

– О Селине Гейн. Хотя я только сегодня от Сэма узнала, как ее зовут. Иногда я заезжала на парковку Адденбрукского госпиталя и… – Не договорив, я внезапно умолкла, пораженная новой идеей.

Селина Гейн, Селина Гейн… У меня перехватило дыхание, когда я вдруг осознала эту связь. Почему же мне понадобилось для этого так много времени? Мгновенно я пожалела, что доверилась Киту, рассказав все, что только что рассказала.

– Покажи мне твой ежедневник! – резко попросила я.

– Что?

– Не притворяйся, что ты не захватил его с собой. Он всегда при тебе.

– Я и не собирался притворяться. Конни, что все это значит? Ты выглядишь так, будто увидела призрака.

– Дай мне его, – я протянула руку.

Покраснев, муж вытащил из кармана пухлую книжицу и передал ее мне. Я пролистнула несколько страниц. Я точно знала, что дело было в мае, но забыла точную дату. Вот она. Я раскрыла ежедневник на столе – так, чтобы мы оба видели это доказательство. «13 мая 2010 – 15 часов С.Г.»

– И это твое большое открытие? – со стоном вопросил Кит. – Ты считаешь это доказательством того, что мы с Селиной Гейн тайно резвились в ее доме на Бентли-гроув? Инициалы «С.Г.» принадлежат Стивену Гиллигану, юристу Лондонской банковской компании. Я как раз встречался с ним тринадцатого мая в три часа дня в лондонской конторе. Позвони Джоанне Бисс, его личной секретарше, и спроси ее, – он протянул мне свой смартфон. – Сейчас позвони, пока ты знаешь, что у меня не было шанса попросить ее солгать ради меня.

– Ты же знаешь, что я не буду никому звонить.

– Боишься, видимо, что твое доказательство опровергнут? – Муж подался вперед, вынудив меня взглянуть на него. – Предпочитаешь цепляться за твои подозрения, за воображаемый, придуманный тобой мир?

– Я не придумывала того, что произошло в январе, и женский труп мне тоже не пригрезился, – нервно заявила я.

– Ты проверила мой дневник. Из всех чертовых подлостей… – Кит схватил меня за плечи и развернул лицом к себе; его ногти впились в мои плечи. – Я не знаю никакой Селины Гейн! – произнес он яростным шепотом.

Ему не хотелось, чтобы кто-то заметил его гнев – кто-то, кроме меня.

– Я не заезжал в Кембридж с того самого раза, когда мы вместе с тобой ездили туда семь с лишним лет назад, – добавил он. – И никогда не заходил в дом одиннадцать по Бентли-гроув. Конни, я не веду двойную жизнь… у меня чертовски одинокая, чертовски несчастная семейная жизнь с женой, которую я теперь едва узнаю.

Он отпустил меня, увидев, что Сэм возвращается с водой. Детектив столько торчал в этой очереди и в итоге раздобыл лишь половинку стаканчика воды. Если такое количество здесь считается стаканом воды, то мне следовало попросить пинту пива. Горло так саднило от сухости, словно я визжала целый год.

– Конни? Всё в порядке? – спросил Комботекра.

– Нет, – буркнул Кит. – Далеко не в порядке. Мне пора на работу.

– Мы поссорились, – едва успокоившись после его ухода, пояснила я. – Полагаю, можно было бы и не говорить вам этого. Вы же, в конце концов, детектив.

Сэм побарабанил пальцами по столу, точно играл на пианино.

– Чего вы не рассказали мне? – спросил он.