более суток «при Комиссии с исполнением служебных обязанностей». Случаев уличения работников комдезертир в получении взятки почти не выявлено – при многочисленных, зафиксированных документально попытках их дачи. Сотрудники 2-й РКД Петрограда Соляцкий и Финкельман были арестованы за «выражаемое желание получить взятку в 100 000 р. за ликвидацию дела гр<ажданина> Александрова»[501]. При этом данный эпизод должен быть квалифицирован скорее как «вымогательство взятки». Конвоир 1-й РКД Гихард взял деньги с арестованного дезертира «за доставку ему продовольствия от жены, но таковые не передал»[502].

Чистка аппарата комдезертир Петроградского военного округа была предпринята в феврале – марте 1920 г. Из округа в ГКД, а оттуда в УКД и далее в ВКД направлялись приказы и циркуляры, призванные нормализовать и дисциплинировать работу. Эти требования подкреплялись широким оповещением в прессе о случаях наказания работников комиссий, в частности указывалось: «…все работники Комдезертир, которые уподобятся царским жандармам и своими преступными действиями [станут] дискредитировать Советскую власть, будут подвергнуты самым суровым мерам наказания»[503]. За ложный доклад, пьянство и упущения по службе был арестован ГЧК член Псковской УКД Ф. Голубев[504]. А. С. Славатинский в марте получил выговор за недосмотр за злоупотреблениями подчиненной ему 3-й РКД, которая была в полном составе расформирована, а председатель ее предан суду[505].

По приказу ОКД 19 февраля 1920 г. «за непристойное упущение по службе, граничащее с преступлением по должности», вместе с Новгородской ГЧК была судима и Новгородская УКД. В приказе также говорилось, что «Председателю Новгубкомдезертир должно быть стыдно за своих сотрудников, которые работают в одном городе, и о поступках, которых он не знал»[506]. В марте 1920 г. «за бездействие» в полном составе была арестована при гауптвахте коменданта города Боровичи местная УКД. Председатель и члены комиссии (получившие 15 и 10 суток соответственно) продолжили и под арестом исполнять свои служебные обязанности[507]. Вскрывшаяся вслед за этим картина работы УКД оказалась такова, что приказом ОКД от 13 марта данная комиссия, включая и технических работников, была расформирована, а председатель Агеев за превышение власти судим. Нестандартному наказанию также за превышение власти подвергся председатель Бологовской УКД. Признав его вину, но учтя «честную, стойкую предыдущую работу в комдезертир», а также его раскаяние, было решено заменить арест принудительной общественной работой в течение десяти праздничных дней «в роли организатора субботников по транспорту». О результатах каждого субботника нужно было отчитываться за подписью исполкома, причем малоуспешные субботники в зачет не шли[508].

Приведем характеристику на заместителя председателя Гдовской УКД Лемана, данную его непосредственным начальником, уездным военкомом, 25 сентября 1920 г. Он всячески старался не допустить его возвращения на должность и писал: «Леман – беспорядочный человек, много говорит и мало делает, способен ко всякого рода темным делам вроде спекуляции, взяток, устройства дезертиров, путем чего извлекал личные выгоды. Все это устанавливается сейчас, так как и отряд, и служащие Комдезертир почти все состоят из подозрительного элемента и подвергаются чистке, а сам отряд целиком передается в Уч<етно>-Пер<есыльный> Пункт и заменяется надежным элементом из Кар<аульного> Батальона. [Леман] жил широко во всех отношениях: и выпивал, и имел продукты, получаемые, очевидно, путем, несущим характер взяток или еще каким-либо неправильным»[509].

Туманны обстоятельства снятия с должности председателя Петроградской ГКД А. С. Славатинского. Из выявленных документов следует, что приказом ОКД № 67 от 6 мая 1920 г. он был отстранен от должности, а временным исполняющим обязанности «предгубком-дезертир» стал А. О. Хмара[510]. Славатинский был арестован за «отдельный эпизод, относящийся к частной жизни», который не мог быть основанием «для полной дискредитации тов. Славатинского как работника…»[511]. «Эпизодом» было публичное агрессивно-демонстративное поведение, вызванное употреблением алкоголя вкупе с переутомлением. В результате ходатайств в губернский комитет РКП(б) из ЦКД, поддержки ОКД 11 мая он был откомандирован в Москву в распоряжение председателя ЦКД С. С. Данилова лично, а уже оттуда – на Западный фронт, где, «в связи с крайним обострением вопроса о борьбе с дезертирством в прифронтовой полосе», создавалась Чрезвычайная комдезертир и открывался большой простор для применения накопленного опыта и возможности реабилитироваться за майский арест[512]. В то же время 7 мая 1920 г. отбыл в Москву в распоряжение главы ЦКД для разработки и проведения «организационных работ на Западном фронте» председатель Псковской ГКД И. С. Шпынев, который вернулся на свою должность уже 21 мая[513]. Совмещая ответственные посты заместителя председателей ПКД и ОКД Западного фронта, А. С. Славатинский занялся организацией комдезертир на освобождаемых территориях. «За революционную инициативу и распорядительность при проведении кампании по ликвидации дезертирства» он был награжден РВСР золотыми часами и благодарностью «от лица РСФСР»[514].

На заседании Псковского губкома РКП(б) 9 июля 1919 г. обсуждался вопрос о применении «некоторыми товарищами» к пойманным дезертирам физических издевательств. Подобные наказания самочинно применялись и к членам семей дезертиров. Результатом обсуждения стал специальный циркуляр, направленный на места, в котором говорилось: «Явление это явно разлагающее, и [в] своих конечных результатах приведет к печальным последствиям», а именно к озлоблению и дезертиров, и населения. Упор делался на полное неприятие методов, унижающих, растаптывающих человеческое достоинство: «Лучше расстрел, чем ПОРКА»[515]. Приказом по Псковской ГКД от 16 января 1920 г. было объявлено: «Одним из председателей комдезертир Губернии при облаве на дезертиров была пущена в ход плетка, считая такой поступок недопустимым, Губкомдезертир приказывает под личную ответственность председателей Комдезертир методы кулачной и плеточной расправы во всех случаях прекратить навсегда»[516]. Другой приказ обязал всячески искоренять в работе комдезертир этот «пережиток царской полиции»[517]. Местным комиссиям из центра было указано, что «до сведения Ценкомдезертир неоднократно доходят жалобы на грубое обращение с просителями в Уездных комдезах, где нередко даже не выслушивают сущности просьб и вместо надлежащих разъяснений запугивают просителей различными угрозами»[518]. В материалах новгородских и петроградских комдезертир подобные случаи почти не встречены, что создает разительный контраст по сравнению с псковскими комдезертир.

В рапорте уполномоченного Псковской ГКД И. В. Мошина от 12 июля 1920 г. содержались обвинения в адрес заместителя председателя Великолукской УКД Глузде в преступлениях по должности, а также за арест самого Мошина, приехавшего с инспекцией. Посетив УКД, И. В. Мошин «к ужасу своему» обнаружил, что без всякого следствия по личной инициативе Глузде на гауптвахту комдезертир были посажены около 300 человек. Он хотел отдать их под суд ВРТ; на вопрос Мошина, на каком основании тот собирался это сделать, Глузде ответил, что «никакого материала не надо, так как он знает, что это самые злостные дезертиры». Дальнейшее расследование выявило,