А вечером наш опен-спейс собрался в караоке-клубе, чтобы сразиться в самом древнем бою — оральном.

— И я напоминаю, что главное в нашем песенном соревновании — не орать, а петь! — возмутилась я, как ведущая, после трех песен от двух команд — мальчиков и девочек.

Немного алкоголя и интригующая темнота сделали свое дело и праздник вновь пошел в гору. В счете вели девочки, выбирая веселые песни, которые и зажигали толпу. И тут микрофон взял Федор.

— Эту песню я хочу посвятить самой красивой, живой, умной девушке нашего офиса.

Он кривовато улыбнулся в темноту и перевоплотился в Джо Дассена, пропевая на французском каждую строчку известной песни Et si tu n'existais pas (Если б не было тебя).

Даже у меня внутри все задрожало от проникновенного тембра и истории, рассказанной в песне, что уж говорить о девчонках! Я обернулась на диван, где сидела команда завороженных девушек. Кое-кто даже промокал салфетками уголки глаз, растрогавшись.

Песня кончилась, и Федора обступили пчелки, выражая свой восторг.

— Битва не окончена! — вырвала микрофон из моих рук злая Ульянка и сделала знак менеджеру.

Ее ответом была песня «У меня появился другой». Неплохой, наверное, выбор, но не по мнению Федора.

Тот закатал рукава рубашки и отобрал у меня микрофон после того, как девчонки натанцевались под Ульянкино пение.

«По переулкам бродит лето,

Солнце льется прямо с крыш.

В потоке солнечного света

У киоска ты стоишь.

Блестят обложками журналы,

На них с восторгом смотришь ты,

Ты в журналах увидала

Королеву красоты».

Кругом все затанцевало, забилось в ритме, к нам на голос Константиныча, давшего фору Магомаеву, слетелись на танцпол девушки из соседнего зала.

Я даже не сомневалась, что попеть больше никому не удастся. В дуэль между Ульяной и Федором никто не хотел влезать, и я сама отдала микрофон подруге.

«Я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем перед Загсом свой паспорт» — запела она. Ну и память у человека! Эта песня не старше ли самой героини сегодняшнего музыкального баттла?

Федор опрокинул в себя рюмку с чем-то прозрачным, подвинул Ульяну в сторону от экрана и начал зачитывать под музыку совершенно неожиданную вещь от Noize MC:

«Я смотрел на твои фото сквозь призмы аквариумных стекол, мои глаза мне врали — не ловили фокус

Я бился головой об толстый лед этих прозрачных стен, лучше смерть среди осколков на полу, чем плен.

Я знал, что должен быть с тобой еще когда был икринкой, поэтому я не лежу с открытым ртом на рынке,

Поэтому я не в цистерне и не в банке консервной, я здесь и я прошу тебя: не надо нервов.

Я так давно тебя искал по грязным пресным руслам, зубами сети рвал, напрягая каждый мускул

Пожалуйста, теперь не выплюни меня на берег во время очередной бури твоих истерик».

Ульяна цокнула каблуками, схватила сумку и убежала. Федор тяжело опустился на диван и передал микрофон суетившейся возле него девчонке.

Зная свою подругу, говорить с ней не было смысла и я решила, что второй участник неожиданно развернувшейся музыкальной драмы может быть более словоохотливым. Взяв Федора под локоть, увела его в чил-аут, где можно было под чашку кофе поболтать.

Константинович поднял на меня глаза и даже не отпустил на волю ехидную улыбочку.

— Рассказывай, — качнула ножкой я.

— Не буду.

— Давай, колись, что там у вас.

— Не колюсь и пью редко.

Я закатила глаза и тут Федора прорвало.

— Ульянку я знаю миллиард лет. Мы вместе, можно сказать, выросли — наши родители много лет назад приобрели дачные участки рядом. Семьи дружат, но не мы. Все время язвит мне, при случайных встречах делает вид, что не знакомы, прекрасно общается с моими родителями, но стоит мне оказаться поблизости, человека будто меняют. Что не так-то?

Многозначительно посмотрела на него.

— Она на первом курсе, кажется, училась, мы поцеловались. А я ей сказал, чтобы подросла. Мол, потом поговорим. Ну сглупил, сам знаю!

Хоть теперь все встало более-менее понятно.

— И что, увидел, что подросла? — ухмыльнулась.

— Увидел.

Спрятал лицо в ладонях.

— Она же ни с кем не встречается? — прохрипел в сторону.

— Ни с кем, но скоро будет! — уверенно похлопала я его по плечу.

Федор вздрогнул.

А моя неуемная энергия феи-крестной заструилась по венам, ссохшимся за время двух месяцев нахождения во френдзоне с парнем, к которому питаю самые неплотские чувства.

Вечером перед сном я разглядывала себя в зеркале и вспоминала песню, которую, если все сложится удачно у двух строптивцев, буду петь в самых подходящих для этого условиях.

«А эта свадьба свадьба свадьба пела и плясала

И крылья эту свадьбу вдаль несли

Широкой этой свадьбе было места мало

И неба было мало и земли».

Всю ночь меня преследовали образы обнимающихся Максима и Маргариты. Вот он отодвигает ей стульчик, она жен легко касается ладонью щеки. Вот она просит принести ей полотенце в ванную комнату, он просовывает тряпочку в раскрытую дверь, их руки соприкасаются, и… Вот они сидят на встрече, и он замечает, что у нее видна линия чулка под юбкой, он сглатывает, она ловит его взгляд и показывает, что все еще впереди…

А утро нахмурилось неожиданно быстро. Споткнувшись перед лифтом о зевающую соседку, полная ночных кошмаров, подумала о том, что всего лишь один лишний час в кровати мог сделать меня счастливой как минимум до конца дня. А сегодня счастливой меня вселенная делать не собиралась — Маркиз возлежал своим белым бочком на моем черном платье, прищуривая сытые зеленые глаза в ответ на мою отповедь о бесконечной работе сотрудницы химчистки; геркулесовая кашка подгорела, хороня надежды на теплоту души, которая, как известно поднимается прямиком из желудка; на улице, как показал первичный осмотр из окна, моросил снегодождь, намекая, что шубку, мою прекрасную, легкую, новую подружку, нужно оставить дома.

Дорога в переполненном автобусе тоже не добавила оптимизма, и в офис приехала не красивая девушка-колокольчик, а злая кикимора, вместо метлы из ведьмовской атрибутики имеющая гнездо на голове. Пульнув замораживающую молнию из глаз, оперативно пресекла вопрос о причине опоздания на работу.

Спрятавшись за компом, чтобы не вызвать извержение вулкана под названием Воробьева-не-в-духе, заглянула в зеркальце и ужаснулась. Круги туши, размазанные дождем, живописно оттеняли белые щеки, на которые я забыла наложить румяна. А может быть, и к лучшему забыла, сейчас бы за компьютером сидел яркий натюрморт Сальвадора Дали.