— Значит, мне удалось вас обмануть.

— А где вы были до того, как она позвонила?

— На свадьбе.

— Много выпили?

— Больше, чем следовало.

— И когда она звонила, были пьяны?

— Думаю, что тест на содержание алкоголя прошел бы.

— Но вы, скажем так, чувствовали, что пили?

— Да.

— Символично, правда?

— Как в песне Аланис Морисетт, — отозвался он. — У меня есть к вам вопрос.

— Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы, Майрон.

— Вы спросили меня, знаю ли я Кэти Рочестер. Это был вопрос наудачу, потому что обе девушки пропали, или у вас есть основания считать, что эти исчезновения как-то связаны между собой?

— Вы что, шутите?

— Я должен знать…

— Забудьте! Вы ничего не должны знать! А теперь расскажите мне все еще раз. С самого начала. Все до единого слова. Что сказала Эйми, что сказали вы, телефонные звонки, как ее высадили — все-все.

Он повторил. На углу Линвуд-авеню за ними пристроилась местная полицейская машина — в ней на пассажирском сиденье был Лэнс Баннер.

— Они подключились из-за юрисдикции? — поинтересовался Майрон.

— Скорее, чтобы быть в курсе. Вы помните, куда поехали отсюда дальше?

— Мне кажется, у этого большого водоема мы повернули направо.

— Ладно. У меня в компьютере есть карта. Постараемся найти все тупики и посмотрим, что из этого выйдет.

Родной город Майрона Ливингстон был новообразованием, заселенным в основном евреями. Раньше здесь простирались фермерские угодья, но потом их разбили на одинаковые участки, расположенные на разных уровнях, и застроили по обе стороны главной улицы. Риджвуд был старинным, в нем царил дух Викторианской эпохи и первых поселенцев, с живописными пейзажами и настоящим центром города с магазинами и ресторанами. Дома были построены в разнос время, а деревья, высаженные вдоль улиц, со временем наклонялись в их сторону, образуя своеобразные защитные ограждения. Здесь улицы не были так похожи одна на другую, как в Ливингстоне.

Может, они заезжали сюда?

Майрон нахмурился, не в силах сказать наверняка. Днем улицы различались, но ночью, да еще с таким обилием деревьев, они все были похожи. Лорен проехала до тупика, и Майрон отрицательно покачал головой. Они проехали до нового тупика, потом следующего. Извилистая дорога постоянно и бессистемно петляла, напоминая линию абстрактного рисунка.

Новые тупики.

— Вы сказали, что Эйми не казалась пьяной, — вновь заговорила Лорен.

— Да.

— А какой она казалась?

— Очень расстроенной. — Он выпрямился на сиденье. — Я подумал, что она, возможно, рассталась со своим парнем. По-моему, его зовут Рэнди. Вы с ним уже разговаривали?

— Нет.

— Но почему?

— Я должна вам объяснять свои поступки?

— Не в этом дело, но исчезает девушка, вы ведете расследование…

— Никакого расследования не было. Она совершеннолетняя, признаков насилия нет, прошло всего несколько часов, как она исчезла…

— И тут возникаю я!

— Вот именно. Клэр и Эрик, конечно, обзвонили всех ее друзей. Ее парень Рэнди Вулф и не должен был ее видеть в ту ночь. Он находился дома с родителями.

Майрон нахмурился, и Лорен заметила это в зеркало заднего вида.

— Что-то не так? — поинтересовалась она.

— В субботу вечером в самом конце школы Рэнди сидит дома с мамой и папой? — не поверил он.

— Окажите мне услугу, Болитар: ищите дом, хорошо?

Когда она повернула, у Майрона екнуло сердце.

— А теперь направо! В конец того тупика.

— Это здесь?

— Я пока не уверен… Да! Это точно то место!

Лорен затормозила и остановилась. Полицейская машина Риджвуда подъехала и встала рядом. Майрон выглянул в окно.

— Еще несколько ярдов вперед.

Лорен послушно проехала чуть дальше. Майрон не сводил глаз с дома.

— Ну?

Он кивнул.

— Это то самое место. Она открыла ту калитку сбоку. — Он едва не добавил: «Это был последний раз, когда я ее видел», — но удержался.

— Подождите в машине.

Лорен вылезла из машины, и Майрон видел, как она подошла к Баннеру и риджвудскому полицейскому в форме. Они о чем-то поговорили, поглядывая на дом, и Лорен Мьюз подошла к двери и позвонила в звонок. Какая-то женщина крикнула, что идет, но Майрон увидел ее не сразу, а когда та вышла на крыльцо. Майрон никогда не видел ее раньше. Худощавая, в бейсболке, из-под которой выбивались светлые волосы. Похоже, она только что закончила тренировку.

Женщины проговорили не меньше десяти минут, и Лорен все время оборачивалась на Майрона, будто опасаясь, что тот может сбежать. Наконец Лорен с женщиной обменялись рукопожатиями и женщина ушла в дом, закрыв за собой дверь. Лорен вернулась к машине и открыла заднюю дверцу.

— Покажите, куда пошла Эйми.

— Что она сказала?

— А что, вы думаете, она могла сказать?

— Что никогда не слышала об Эйми Биль.

Лорен молча на него смотрела.

— Это то самое место, — настаивал Майрон. — Я абсолютно уверен!

Майрон шел впереди, показывая дорогу, и остановился у калитки. Он помнил, как там стояла Эйми, помнил, как она махнула рукой, и в этом жесте было нечто… что ему не понравилось.

— Я должен был… — Он недоговорил, поняв, что в этом нет никакого смысла. — Она вошла здесь. А потом исчезла в темноте. Затем вернулась и помахала рукой, что все в порядке и я могу уезжать.

— И вы уехали?

— Да.

Лорен Мьюз осмотрела задний двор, после чего отвела Майрона к другой машине.

— Они отвезут вас домой.

— Я могу получить назад свой сотовый?

Она его вернула. Майрон забрался на заднее сиденье, и Баннер включил зажигание. Неожиданно Майрон открыл дверцу и крикнул:

— Мьюз!

— Что еще?

— Должна быть причина, почему она выбрала этот дом, — сказал он и захлопнул дверь.

Они молча поехали, и Майрон видел, как калитка становится все меньше, пока окончательно не исчезла из виду, совсем как Эйми Биль.

Отец Кэти Доминик Рочестер сидел во главе обеденного стола вместе с тремя сыновьями. Его жена Джоан хлопотала на кухне, поэтому незанятыми оставались два стула: ее и Кэти. Доминик жевал мясо, не сводя глаз с пустого стула Кэти, будто надеясь ее материализовать.