– Понимаете, Ханна не хотела обращаться к вам, и мне потребовалось много времени, чтобы убедить ее, – продолжил мужчина.

Я ничего не сказал, не желая нарушать ход разговора. Проблема явно была очень личная.

– Полгода назад Ханна и ее парень въехали в соседний дом, – сказал мистер Пател. – У них плохие отношения. Мы с женой все время слышим, как они ругаются. Это происходит каждый вечер, когда ее парень возвращается с работы.

Он сделал паузу и посмотрел сначала на меня, а затем на Ханну.

– Жена сказала не вмешиваться, потому что это личное дело двух людей, но я не мог и дальше мириться с криками и шумом из соседнего дома. Нельзя не обращать внимания на такое.

Я положил на стол ручку, которую обычно крутил во время разговора с пациентами, и нагнулся вперед.

– Ханна, вы хотите рассказать мне о ссорах со своим парнем?

Она пожала плечами.

– Он бывает агрессивным? – продолжил я.

Она кивнула.

– Ханна, с вами живут дети?

Она неистово покачала головой.

– Я дождался, когда ее парень уйдет на работу, и зашел к Ханне, – продолжил мистер Пател. – Прошлой ночью они дрались. Сначала Ханна не хотела мне ничего рассказывать. Он забрал у нее телефон, и у нее здесь нет ни родственников, ни друзей. И нет своих денег, только то, что он выдает ей.

– Это так, Ханна? – обратился я к женщине, и она снова кивнула.

– На прошлой неделе я купил ей телефон, чтобы она могла позвонить своим близким из Венгрии или мне, – сказал мистер Пател.

Я посмотрел на него. Ему, вероятно, было около восьмидесяти. Меня поразила его доброта. Мистер Пател прочитал мои мысли.

– Я прожил долгую жизнь, доктор Хан. Меня так просто не напугаешь.

– Мистер Пател, вы очень храбрый человек, и Ханне повезло, что вы ее сосед, – сказал я.

Затем я повернулся к Ханне.

– Ханна, я знаю, что это очень тяжело, и вам тоже нужно быть храброй. Ваш парень не должен так с вами обращаться, и вы заслуживаете лучшего отношения. Он бьет вас?

Она посмотрела на мистера Патела, и тот кивнул. Затем женщина подняла блузку. На ее правом боку был большой темно-фиолетовый синяк, а прямо над ним был второй, едва заметный. Я хотел потрогать гематому, но девушка сразу опустила блузку.

– Простите, Ханна, я просто хотел проверить, насколько он болезненный, – пояснил я, отодвигаясь на стуле, чтобы создать между нами комфортную дистанцию. – Ханна, то, как он поступает с вами, – это преступление. Я могу обратиться от вашего имени в организации, которые помогут вам найти безопасное жилье. Вы хотите, чтобы я позвонил? Вам не придется возвращаться домой сегодня.

Ханна подняла глаза и устремила на меня пустой взгляд.

– Я не могу уйти, – прошептала она с сильным венгерским акцентом. – Не могу.

– Я понимаю, что это будет тяжело, но это правильный выбор, Ханна, – настаивал я.

– У меня здесь нет ни семьи, ни друзей, ни денег, – сказала она испуганно.

– Там помогут тебе, – сказал мистер Пател. – Там ты будешь в безопасности. Это то, о чем мы с тобой говорили.

Ханна покачала головой.

– Простите, я не могу, – всхлипнула она. – Он найдет меня.

– Ханна, мы вызовем полицию. Полицейские проследят за тем, чтобы он вас не нашел, и вы даже сможете выдвинуть против него обвинения.

Случаи домашнего насилия над взрослыми всегда очень сложные. Передо мной сидела молодая женщина, на которой парень не оставил живого места, и она все равно твердила, что вернется к нему.

К сожалению, я ничего не мог сделать без ее согласия. В зоне риска не было детей и третьих лиц, поэтому мои руки были связаны. Я не мог пойти против ее воли.

– Ханна, вы понимаете, что лучше не станет? – спросил я, желая удостовериться, что она осознает риски. – Однажды он может нанести вам травму, от которой вы не оправитесь.

– Ханна, пожалуйста, позволь доктору Хану тебе помочь, – попросил мистер Пател.

Ханна посмотрела сначала на меня, а затем на мистера Патела.

– Знаете, отец бил мою мать. Он делал это на глазах у нас с сестрой, и нам приходилось прятаться на втором этаже. Я так боялась, что мочилась в штаны, – сказала она и ненадолго замолчала. – Однажды, когда мы обе прятались в детской, в дверь вошло чудище. У него было красное лицо и толстые губы, и оно знало, что мы там. Оно вошло и заперло за собой дверь. Оно было страшнее чудищ, которых я видела в кино или на картинках книг. Оно направилось в нашу сторону. Сестра молчала, а я громко закричала и зажмурилась. Я боялась, что чудище съест нас, но этого не произошло. Оно приложило палец к моим губам, чтобы я не кричала, – пока Ханна все это рассказывала, у нее по щекам струились слезы. – Чудище тоже было напугано и от кого-то пряталось. Когда я открыла глаза, оно было достаточно близко, чтобы я могла его рассмотреть. Это была моя мама. Отец избил ее. Ее лицо было красным от крови, а губы и глаза распухли. Мне было пять лет.

– Ханна, поэтому вы должны бежать от него, – взмолился я. – Вы видели, что может произойти, если вы останетесь.

Я надеялся, что она рассказала нам эту историю, поняв, что остаться с ним – это ошибка.

– Я не могу уйти, доктор, – сказала она. – Теперь это моя жизнь. Я такая же, как мама.

Я ее не понимал.

– Разве вы не осознаете, что если вы останетесь и родите от него детей, то ваши дети окажутся в такой же ситуации, как и вы?

– Возможно, он изменится после рождения детей, – ответила Ханна.

– Не изменится, – отрезал я.

Ханна вытерла слезы и встала.

– Мне жаль, что я зря потратила ваше время, доктор. И ваше, мистер Пател.

Мистер Пател тоже поднялся.

– Прошу, не возвращайся к нему! – умоляюще сказал он.

– Мне пора домой, – тихо произнесла Ханна.

– Ханна, если вы передумаете, вот карточка с номером, по которому вы можете позвонить, – я протянул ей визитку службы помощи жертвам домашнего насилия. – Эти люди вам помогут. Или вы всегда можете обратиться за помощью в нашу клинику.

Она взяла карточку и положила ее в карман. Мистер Пател виновато на меня посмотрел и слегка покачал головой, прежде чем выйти из кабинета вслед за Ханной.

Я сделал глубокий вдох. Мне было жаль Ханну, но одновременно с этим я испытывал злость. Я злился, что парню Ханны все сойдет с рук, что она отказывается