раскраснелась, вошла во вкус. — Откуда вы знаете? Мы знаем о нем только со слов Анны, и все. Судя по тому, что она говорит о своих близких, все считали его безвинно пострадавшим влюбленным. Но что, если все сложнее? И он отказался от мысли о самоубийстве и решился на убийство, а подражатель об этом знал?

— В таком случае подражателя надо искать среди его друзей… — Игорь задумался. — Нет, это не вяжется с остальными убийствами.

— Значит, надо искать среди новых друзей! Узнать, кто посещал его в психбольнице, звонил, писал, носил апельсины. — Дарья умоляюще сложила руки перед собой. — Давайте проверим!

— Проверим, — нехотя сдался Игорь.

— И по конвертам можно вычислить, кто отправлял и откуда, — продолжила вдохновленная поддержкой Дарья.

Игорь несколько секунд колебался, настолько заманчивой была идея отправить помощницу заниматься бессмысленными поисками, но профессионал в нем победил.

— Как давно ты отправляла бумажные письма, Дарья? — спросил он, с ностальгией вспоминая свой первый год участковым. Каким же наивным он тогда был! Видел серьезные преступления и загадки в любой бытовой мелочи. — Судя по молчанию, давно. Или никогда. Так вот. Почтовые ящики установлены по всему городу, обычно в слепых от камер зонах. Необходимости такой нет. Выемку осуществляют раз или два в неделю, по мере наполнения ящика, потом только отвозят в отделение. Отследить, кто отправил письмо, практически нереально.

Дарья шмыгнула носом и отвернулась.

— «Почта России» — один из последних оплотов анонимности, — попытался шутливо подбодрить ее Игорь. — Так что почтовый штемпель дает нам лишь примерную дату отправления… И кое-что еще.

Дарья обернулась. Какая же она еще восторженная! Неужели и он таким был?

— Мы знаем, что Коля или не-Коля точно не был заперт в психиатрической больнице, когда отправлял письма. Или имел возможность выйти, — пояснил он. — К тому же последние письма приходили не по почте. Вот на это и надо обратить внимание.

Глава 17

Анна шла по мосту. Блестящий после недавнего дождя, он выглядел так притягательно, и Анна просто не могла отказать себе в желании водить рукой по гладким перилам. Мимо с легким шорохом скользили автомобили, но Анна не обращала на них никакого внимания. У нее наконец стало спокойно на душе. Единственное, чего она не могла понять, так это в какую сторону она собиралась идти — к городу или к пляжу. В темноте не было видно реки, скрадывались берега, и ослепляемая фарами Анна никак не решалась продолжить путь. Словно понимая это, насмешливо посигналила какая-то серая легковушка. Это разозлило Анну. Назло своему ужасному зрению, легковушке, тьме и мосту она взобралась на перила. Освещенная фарами, она хотела оттолкнуться от перил и красиво прыгнуть, но поскользнулась и полетела. Вверх, все выше и выше…

Проснувшись, Аня некоторое время лежала без движения и смотрела в потолок. Потом села и энергично потерла лицо ладонями. Это помогло мало, и она пошла в ванную, чтобы умыться холодной водой. После разговора со следователями она чувствовала себя совершенно разбитой и прилегла подремать. На удивление ничего жуткого ей не приснилось. Она летала во сне… когда в последний раз? Еще в детстве.

Аня глянула на часы и убедилась, что время почти что обеденное. Есть, правда, совсем не хотелось. И она решила прогуляться. Ноги сами понесли ее к автобусной остановке, она и не заметила, как проехала пару остановок и вышла в паре кварталов от моста. Это место ей всегда нравилось. Она бывала здесь с подружками, которые ее не предавали, с родителями, которые не внушали, что она не права. Чаще всего она бывала тут одна, порой часами высчитывая середину моста, — иногда хочется постоять ровно на середине моста, разве не у всех так? И только с Колей она здесь не бывала. Коля не любил мосты, считая, что ходить по ним — дело бессмысленное и небезопасное. Любой длинный мост лучше пересекать на транспорте, утверждал он. А когда Аня заметила вскользь, что, возможно, Коля просто боится высоты, он исчез на несколько дней, избавив ее от своего душного внимания. Жаль, что не навсегда, но на такое магии моста просто не хватило бы.

Аня наконец подошла к мосту и зашагала по нему. Машины катились почти так же, как у нее во сне, но был день, и фары не слепили. Людей на мосту не было, и Аня могла идти не торопясь, не думая о том, что кто-то спешит и нужно уступить дорогу. А еще она отлично понимала, где находится и не теряла равновесия в отличие от сна. И скользко было лишь там, где люди подошвами раскатали снег до темного льда. Кама под мостом казалась почти такой же, как во сне, — белой с крупными участками чернеющего льда или прогалин воды.

Она прошла несколько десятков шагов и остановилась над рекой. Она часто приходила сюда в то время, когда Коля еще… еще был. Да. Здесь она чувствовала себя в безопасности. Мало того что ему не нравились мосты, так еще это было одно из тех мест, где невозможно выскочить из-за угла. Мост просматривался почти до самого берега, и незаметно тут не подойдешь. Редкие пешеходы на таком открытом пространстве всегда хорошо видны, и притом что она вроде бы шла по мосту одна, Аня всегда чувствовала, что автомобилисты, шуршащие шинами у нее за спиной, не позволят свершиться ничему ужасному.

Вспомнив о пешеходах, Аня оторвала взгляд от заснеженной реки и осмотрелась. И вздрогнула.

Синяя куртка, знакомый силуэт — на противоположной стороне дороги, за машинами. Она даже потерла руками глаза, но это не помогло. Куртка никуда не делась, как и человек, носивший ее. И пусть он стоял в отдалении, то и дело закрываемый от Ани автомобилями, она готова была поспорить, что он не просто так стоит, а смотрит. На нее.

«Это всего лишь куртка, — забормотала она в отчаянии. Очарование моста пропало. Она почувствовала, какой тут пронизывающий ветер, пробирающий до костей. Озябли руки, щеки. Сколько можно стоять? — Всего лишь куртка. Таких курток тысячи в городе!»

Она зашагала по мосту, удаляясь от города. Просто потому, что фигура в куртке стояла ближе к городу и, если возвращаться назад, то придется пройти мимо нее. И сейчас поток машин уже не казался Ане ни поддержкой, ни заслоном. Бездушные железяки с такими же бездушными водителями и пассажирами. Даже реши Аня прыгнуть с моста, никто не остановится, чтобы отговорить. Чужие, посторонние люди.

«И он не любит мосты. — Аня и сама не заметила, как зашагала