Маша действительно восторгалась природой Хессена[7]и думала, как повезло Максиму: он живет в таких прекрасных местах. Машина въехала в пригороды Франкфурта. Впрочем, Маша об этом не догадывалась. Она рассматривала особняки и окружавшие их сады, с восторгом уставилась на кованые ворота. Машина остановилась. Тяжелые створки ворот медленно разъехались в стороны, пропуская визитеров. С бьющимся сердцем Маша наблюдала, как машины приближаются к высокому белому дому, часть стены которого была обвита какими-то незнакомыми оранжево-желтыми растениями. Резные листья ярко горели в солнечных лучах, составляя поразительный контраст с белоснежной стеной.

Красноносый толстяк вновь открыл перед Машей дверцу машины и протянул ей руку. Она ухватилась за нее, словно умоляла о помощи, мягко улыбнулась мужчине и склонила голову – в знак благодарности за оказанное ей внимание.

Берт взял девушку под локоть, что показалось ей весьма грубым жестом, и повел ее к дому. Маша остановилась и вырвала руку.

– Я вполне самостоятельна, – сказала она ровным голосом, в котором не чувствовалось ни капли волнения. – Не стоит держать меня, как пса на привязи.

Берт не нашел что ответить, лишь указал, в каком направлении ей следует двигаться. Ступеньки оказались высокими и крутыми. Поднимаясь по ним, Маша почувствовала головокружение и пожалела о том, что Берт не поддерживает ее. У самого верха она споткнулась и едва не упала, но его крепкие руки обхватили ее за талию.

– Опасный подъем, – пошутил Берт. Маша попыталась сконцентрировать внимание на окружающих деталях, чтобы головокружение прекратилось. – В детстве я много раз здесь падал.

Входную дверь открыли, и охранник сообщил, что господин Тамм ожидает Берта и его спутницу в кабинете. Маша взволнованно прислушивалась к чужим непонятным словам, не забывая, однако, рассматривать обстановку.

Деревянные панели, пушистые ковры на полу, потрясающе красивые кованые люстры, картины на стенах – правда, не очень много, – но все они принадлежали кисти известных мастеров. Большинство из них Маша видела либо лишь на репродукциях, либо в красочных альбомах, которых у ее отца было огромное множество. «Папа наверняка обомлел бы, увидев подлинные работы своих любимых художников», – подумала Маша и улыбнулась. Но наибольшее восхищение у нее вызывала стеклянная стена, за которой открывался захватывающий вид в сад. Беседки, ухоженные дорожки, недавно распустившаяся на деревьях листва, запах ее дурманил голову. Ноздри ее дрогнули, и Маша быстро отвернулась, чтобы Берт не обратил внимания на ее волнение. Он пристально наблюдал за девушкой и за ее необычным, слишком уж восторженным поведением.

– Следуйте за мной, – сказал он, быстрым шагом направляясь в кабинет.

Маша едва поспевала за ним, потом пошла медленно, так как уже начала задыхаться от столь резвой ходьбы. Берт подождал ее у двери.

– Проходите. – Он взялся за ручку и потянул дверь на себя.

Маша на миг остановилась в проеме. Она увидела прямо перед собой старика с обезображенным лицом. Она внезапно почувствовала, что покраснела под его пристальным взглядом, и глубоко вдохнула прохладный воздух.

Тамм усмехнулся ее нерешительности, однако в следующее мгновение он испытал некую обескураженность. Женщина быстрыми шагами направилась к нему, в ее движениях ощущалось спокойствие, взгляд пленницы излучал уверенность, губы ее раздвинулись в улыбке. Один из охранников, находившихся в кабинете, немедленно отреагировал на ее стремительные движения: он ринулся вперед и оттолкнул остановившуюся перед хозяином девушку. Она отлетела в сторону, почти упав на руки Берта. Тот быстро поставил ее на ноги.

– Что такое? – с недоумением спросил он.

– Я лишь хотела пожать руку господину Тамму, – ответила Маша. – Но придется мне ограничиться устным приветствием! Добрый день. – И она вежливо наклонила голову.

– Здравствуйте, Мария. – Тамм раскатисто рассмеялся – а смеха от него не слышали уже долгие годы! – Присаживайтесь.

Взглядом он показал охранникам, чтобы покинули кабинет, и повернулся к Берту:

– Где Рихард?

– Остался у входа. Позвать?

– Не стоит.

Тамм посмотрел на Машу, которая, расслабленно сидя в кресле, прислушивалась к их разговору. Она не испытывала страха, скорее чувствовала интерес к происходящему. Глядя в его лицо, Маша не дрожала, как многие, от отвращения, напротив, взгляд ее был холодным, но в нем сквозило сочувствие, что очень не понравилось Тамму. Он не привык видеть в глазах людей жалость к себе. Участливость – чья угодно – к его увечьям раздражала его, поэтому он гневно оскалился, желая напугать ее. Однако у него ничего не получилось, Маша не изменилась в лице, продолжая полностью контролировать свои эмоции. Она даже легко улыбнулась, словно поняла, чего хотел от нее добиться старик.

Рассматривая Тамма, Маша молчала, все остальные тоже не предприняли попыток как-то начать разговор. Хотя каждый понимал, что хозяином положения является Тамм и именно он должен подать знак к началу беседы. Прихрамывая, Тамм подошел к дивану и легким движением руки пригласил Машу последовать его примеру.

– Итак, – протянул он глуховатым, слегка охрипшим голосом, – вы – сестра Максима?

Маша нервно потерла ладони, вдруг испугавшись его тона, оперлась локтем о мягкий подлокотник дивана и кивнула.

– Да, – коротко ответила она и замолчала.

Она вдруг поняла, что Тамм тоже не знает, в каком ключе вести беседу, и улыбнулась.

– Вижу, вам весело! – вспылил Тамм, обрадовавшись тому, что девушка дала ему зацепку и он может излить на нее всю свою ярость.

– Не грустно, – с вызовом произнесла Маша и боковым зрением увидела, как улыбнулся Берт, услышав ее слова. – Но я догадываюсь, что ваше настроение отличается от моего.

– Вы весьма наблюдательны, дорогая, – Тамм также улыбнулся, посчитав, что его злость выглядит нелепо. – Похоже, у вас с братом много общего. Он тоже отличался завидной проницательностью и умел многое замечать.

– К сожалению, я понятия не имею, каким был…

– Был? – перебил ее Тамм.

– Или есть, – усмехнулась Маша. – Мы не знакомы! Я знаю, что вы пригласили меня к себе, – в голосе ее прозвучала насмешка, – чтобы поговорить о Максиме. Но вряд ли я чем-либо вам помогу. Мы никогда не встречались!

– И вы узнали о нем лишь несколько дней назад, – «подсказал» ей Тамм, облизал губы и задумался. – Я знаю историю вашей жизни. Смерть матери, разлука с братом, удочерение – и полное неведение. Ваши приемные родители поступили жестоко, не сказав вам правду.

– Они – мои настоящие родители, – мягко поправила Тамма Маша и надменно добавила: – И я считаю, что у вас нет права осуждать их. В конце концов, наша личная жизнь вас не касается!