Салиэль качнулась вперед, собираясь что-то еще сказать, но Кинфер решительно выставил перед собой ладони.

– И не пытайся. Попрактикуйся лучше на Деге. Если вдруг он скажет, что его дочку не нужно лечить, значит, у тебя получилось состряпать историю поправдивей этой. Но не шибко надейся, что я в нее тоже поверю.

– Да ты полный тэй’ке дат-ва, – выдохнула эльфийка.

– Най марангат-та тэй мэпув’ва, и никуда не сворачивай по дороге! – огрызнулся Кинфер.

Губы Салиэль задрожали, она покраснела – уродливо, пятнами, под которыми симпатичные темные веснушки выглядели совершенно нелепо.

Маг фыркнул и вышел из лавки, сильным пинком отворив дверь, да так и бросив ее нараспашку.

* * *

Поляна, на которой обосновались кочевники, выглядела свежо и невинно.

Примятая зеленая трава, шелест листьев на огромных деревьях, терпкий запах хвои, густо-синее небо, проглядывающее меж ветвей. Голоса птиц, заливистые, звонкие – заслушаться! Десяток тягловых лошадок, щиплющих травку. Деловито снующие люди – однако лица у них напряженные, и все то и дело зыркают по сторонам.

Ребятни не видно вовсе.

– Родители теперь не выпускают детишек, – отметил Кинфер.

– Не, – помотал головой Дег. – Малышей у нас всего двое: Вжина да мальчишка, стряпаря сын. Только он маленький совсем, года не сравнялось.

Кинфер подошел к ручейку, наклонился, зачерпнул ледяную воду ладонями, с мычанием окунул в них лицо. Не очень-то хорошее лекарство от сонливости после целой ночи на ногах, но другого пока не предвидится.

Стоило войти в шатер – глаза тут же снова начали слипаться в полутьме, а душный воздух сделал голову дурной и тяжелой, словно кочан сгнившей капусты.

Айфа сидела у постели, держала пузырек от жарогонного состава в одной руке, ладонь дочери – в другой.

Дег подошел, тоже присел, взял вторую ладошку Вжины, поднес к щеке, закрыл глаза.

Кинфер опустился на колени рядом с Айфой, потрогал лоб и щеки девочки. Она выглядела хуже, чем вечером: теперь уже явственно темнели круги под глазами, ввалились щеки, еще больше скрючились пальцы. Жар вернулся. Эльф отогнул одеяло с шеи и плеч Вжины. Следы укусов припухли и налились багровым.

– Я говорил убрать одеяло? – бросил Айфе, стянул его полностью.

– Ты поучи меня еще, – огрызнулась та, но натягивать одеяло обратно не бросилась.

Кинфер вытащил из карманов склянки, аккуратно составил их в ряд на низком столике.

– Вот лекарства. Раз ты сама все хорошо знаешь, так я пойду своей дорогой тогда? А ты без меня тут справишься?

Айфа, глядя в пол, помотала головой. Эльф принялся выколупывать из пузырьков пробки.

Эх, а ведь надо было взять мазь от воспаления, и как не подумал? Следы укуса вон как разнесло! Непонятно, воспаляется ли рана от яда или от грязи? Наверняка ее сразу не промыли, не опрыскали вином…

В лекарне учили обращаться к зараженной крови, но Кинфер не был уверен, что вспомнит заклинания и пассы, а услышать отзыв и вовсе едва ли сумеет. Однако эльф добросовестно попытался. Следуя заветам одного из магистров, закрыл глаза и поднял руки над лицом девочки. Если верить словам лекаря, то руки сами должны были вспомнить движение, а голова – заклинание.

Что-то и впрямь всплыло в памяти. Кинфер медленно, ритмично проговорил положенные слова, но, как только попытался осознать их, воспоминание ушло. Бледно-розовый дымок, тянущийся от его пальцев к следам укусов, был совсем прозрачным.

Плохо. Вымотавшийся, сонный, голодный маг, толком не знающий ничего о лекарском деле, за которое взялся. Вот так удача пришла кочевникам!

Надеяться на целительные составы? Их одних будет мало, к тому же доведется обойтись только этими пузырьками: Кинфер теперь не решился бы снова пойти к Салиэль. Иди знай, что за составы она подсунет, если открыто говорит, что ребенок не должен выжить.

С чего это она так решила, любопытно узнать? Ведь не в байке про вампиров дело?

Разумеется, Кинфер не поверил словам Салиэль. Ее история звучала предельно глупо. Встреча оставила гадкий осадок, который никак не желал пропадать, а эльфу и без того было неуютно.

Кинфер несколько раз зажмурил глаза, пытаясь избавиться от неприятной скребущей сухости. Посмотрел на девочку.

Судя по всему, долгой борьбы не будет. Либо Вжина пойдет на поправку в ближайшее время, либо… Как ни далек был эльф от целительской науки, он понимал: долго ребенок просто не выдержит.

Ему нужен состав, который остановит действие отравы, который будет бороться с самим ядом, а не с последствиями его воздействия. А такого состава у Кинфера нет, и каким он должен быть – неизвестно.

– Что нам делать? – тихо спросил Дег, когда Кинфер достал пробку из последней склянки.

«Вот бы мне у кого узнать то же самое!» – в отчаянии пожелал эльф, а вслух ровным голосом ответил:

– Дать мне ложку.

Айфа принесла деревянную ложечку с грубо вырезанным на ручке медвежонком. Наверняка Вжина раньше пользовалась ею за столом.

Кинфер принялся отмерять лекарство из первого пузырька. Сколько снадобья нужно взрослому – он помнил. А ребенку? Решил взять вдвое меньше.

Эльфу очень не хотелось, чтобы кочевники понимали, насколько он растерян. Они доверились магу – значит, маг должен помочь. Даже если ему самому страшно до дрожи в пальцах и сделать он может немногим больше, чем сами кочевники.

За девочку он переживал до одури. Жаль ее было так, что словами не передать. Но сильнее всех прочих чувств был страх. Что, если он не сумеет помочь? Что, если Вжина умрет? Умрет потому, что ученику-дуралею было скучно слушать магистров в лекарне.

Почему ребенок должен расплачиваться за твою безответственность, эльф?

– А теперь что делать? – снова спросил Дег, когда отмерянные из последнего пузырька капли были влиты Вжине сквозь зубы.

– Айфа может поспать, – решил Кинфер. – Лучше всего где-нибудь на улице, на свежем воздухе.

– Это ты что, из собственного дома меня выставлять удумал? – Женщина сложила руки на груди.

Она выглядела скорее забавно, чем пугающе, и в другое время эльф бы непременно улыбнулся.

– Тут, в тяжелом воздухе, при свете, под наш с Дегом бубнеж отдохнуть тебе не удастся, – Кинфер назидательно потряс перед Айфой деревянной ложечкой и добавил: – Это я как маг тебе говорю.

Женщина молча поднялась, прихватив сброшенное с Вжины одеяло, и вышла из шатра.

– Ловко у тебя вышло с ней договориться, – с оттенком зависти заметил Дег. – Попробовал бы я такое заявить – на полдня завелась бы.

– Так мне-то от нее ничего не надо. Я на ее бубнеж возложу конский хрен, да и весь сказ.