Никифорыч, по происхождению удельный крестьянин села Прислонихи Сызранского уезда Симбирской губернии, одаренный от природы пытливостью и склонный к мистицизму, был человек грамотный и еще в молодости любил посещать общину Уренских помещиц и принимать участие в происходивших там религиозных беседах. Там же он выбрал себе жену из сестер общины и имел от нее двоих сыновей и двух дочерей. Хозяйство у него было хорошее, и он жил с достатком, радушно принимая у себя различных странников и богомольцев. В свободное время он любил заняться чтением книг религиозного содержания, но читал их без разбора и руководства, толковал по-своему, в духе Уренской общины, надеясь найти в них разрешение вопросов о смысле и цели человеческой жизни. Кроме книг Св. Писания и житий святых, он особенно любил книгу св. Тихона Задонского «О должности христианина» и переводное сочинение Иоанна Бюнианна «Путешествие христианина к блаженной вечности». Дело кончилось тем, что Никифорыч, по выражению односельчан, «зачитался»: восторженный и мечтательный от природы, склонный к фантазированию, он стал страдать галлюцинациями; то целые лики ангелов он усматривал в небесах, то по целым часам стоял, устремив глаза к небу и созерцая ведущий в него путь, то слышал неизреченные глаголы или явственно видел самого Бога. Но решительное влияние имели посетившие его два ангела в виде странников. С этого времени он сознал, что он «прозорливец, обладающий божественной премудростию», «пророк Божий, призванный от чрева матери быть провозвестником Нового учения о правом пути к царствию небесному». Ради этого «он оставил свое хозяйство и семейные привязанности, как измышления греха на погибель людскую, отказался от всего, что прежде дорого было его сердцу, с чем из детства сроднилась его душа; дело веры и вдохновенное мечтательное желание преобразования жизни по новым религиозным началам так были в нем сильны, что заглушили все его прежние наклонности и привычки»[79]. С старообрядческой прической с вырезом в виде скобки над глазами, но без пробора, в коротком дубленом полушубке зимой, в простенькой бекеше или одной только холщовой белой рубахе летом, иногда в виде странника-монаха в ветхой коленкоровой ряске, в черной с узкою опушкою шапке и со связанными из ниток четками в руках, Никифорыч начал странствовать по всему Заволжью, проповедуя повсюду «правый путь к Царствию Небесному», при этом везде выдавал себя за божественного посланника, действующего по непосредственному внушению Св. Духа. Пришедши в какое-либо село, он поселялся в избе крестьянина, расположенного к религиозному мистицизму и любящего чтение книг религиозного содержания. Собрав вокруг себя слушателей, он открывал Библию и, прочитав из нее небольшой отрывок, изъяснял его в духе своего личного понимания, но непременно указывал при этом на существующее в мире зло, на крайнюю греховность людей, на необходимость покаяния, исправления и духовного возрождения для достижения своего спасения и вечного блаженства.

Но главной своей задачей он поставлял возбуждение у слушателей недоверия к православному духовенству и церковному учению. Церковь, по его мнению, уже бессильна совершить возрождение человечества и руководить его по пути к спасению: она сама омирщилась и затемнена греховностью людей; ее пастыри наемники и слепцы, не видящие перед собою ямы, в которую ведут пасомых и в которую падут сами. «Жизнь мирская, – учил Никифорыч, – греховна, пакостна; давно она требует неправы, только не по тем правилам и уставам, которые за серебро выдают церковники, потому что уставы их ни к чему не годные, только ко злу; да и сами-то они не по уставам живут и жизнь свою плохо заправляют, греху людскому много мирволят; а вся беда от того происходит, что сила крестная изнемогла, поисшаталась и уставы Спасителевы давно уже стали непригодны, а потому незачем ходить и в храм слушать попов. Спаситель, правда, был на земле, но сила искупления его царствовала недолго; грех опять ослабил ее. Христа нигде теперь не найдешь. Нет Его и в монастырях; там соблазн один: в келиях – чайный запах, дым табачный, скоромина, картофель даже…» Ссылаясь на св. Димитрия Ростовского, Никифорыч говорил своим слушателям: «Один человек искал обиталище Иисуса Христа на земле и пришедши в монастырь спросил, не тут ли оно. Но ему ответили: «Был раньше, а теперь куда-то ушел». Человек стал искать Христа среди священников, но те ему ответили: «Мы только слышали о нем, а сами его не видели; мы живем не ради Иисуса, а ради хлеба куса». Не нашел человек Христа и среди судей, не было его и среди царей. Но как же быть без Христа? Как спастись людям? Эго устрояет Промысл Божий. Нужен только руководитель – первый человек или истинный христианин, за ним потянет второй – верный, за вторым – третий – надеющийся, только один упорный погибнет». Так разделяются и все люди: первый человек или истинный христианин – это сам Никифорыч, верные – это его преданные последователи, надеющиеся – это те люди, которые признают его божественное посольство, но еще не имеют твердости отпасть от Церкви, а упорные и погибающие – это те, которые не хотят его слушать. Не желая окончательной погибели рода человеческого, перст Божий отметил Никифорыча и воззвал его из пустыни на великий подвиг быть провозвестником правого пути. Он должен сделать то, чего не может сделать Христос, а потому жертвы приносить и молиться нужно не Христу, а ему. Он не своей силою действует, а в нем действует Святой Дух, сошедший на него в момент его призвания на проповедь. Его силою он приводится в состояние одухотворения, провидит тайны и будущие судьбы людей, знает, какие уже уготованы места в будущей жизни для каждого человека. «Мне открыто свыше, – учил он[80], – больше, нежели Василию Великому. Я знаю всю подноготную, слово мое – слово Духа, и что я ни скажу, то нерушимо сбудется!»

Тем не менее свое новое учение Никифорыч распространял с большою осторожностию; он учил только там, где предвидел успех своей проповеди. Не следует, говорил он, слово веры расточать зря. Сказано: «Не мечите бисера перед свиньями, да не попрано ногами будет». Он строго запрещал слушателям передавать его учение церковникам и велел хранить его в тайне. По его словам[81], будто бы и Иисус Христос, когда был на земле, поверял тайны неба только девице, бившей Его спутницею во время путешествий по городам и селам. Передавая ей Свои сокровенные тайны, Он будто бы сказал: «Если ты откроешь кому-нибудь тайны, вверенные мною тебе, то Я не прощу тебе ни в сей век, ни в будущий и душу твою занесу туда, куда ворон костей не занесет». Чтобы отклонить от себя, как сектантского пропагандиста, подозрение, Никифорыч настойчиво советовал своим последователям не разрывать внешней связи с Церковью и до времени, определенного Богом, лицемерно показывать свое особое усердие к ней и уважение к духовенству. В церковь, говорил он, ходите и молитесь, но – не духом, а плотью; исповедуйтесь и причащайтесь, но поевши, потому что грех морить себя голодом; делайте вклады в церковь, пусть богатеют попы себе на погибель; не враждуйте с духовенством и не раздражайте властей. Другими словами: он дозволял своим последователям лгать, лицемерить и обманывать ради выгод сектантства. Сам он служил наилучшим образцом такого поведения. Жизнь он вел для виду самую воздержную. Не пил ни чаю, ни водки, мяса не ел, говорил вкрадчиво, с постоянной улыбкою, посещал все богослужения, с первым ударом колокола являлся в храм Божий, молился всегда с особенным усердием, стоя на коленях и проливая слезы, говел во все посты, целую неделю перед причащением ничего не ел и не пил. Священники считали его самым благочестивым и преданным Церкви христианином.