ту же маленькую комнату со столом и стульями. Растрепанный доктор Максвелл с трудом встал, опираясь руками о стол.

– Профессор! – закричала она и бросилась к нему. – С вами все в порядке?

– Не тревожься за меня, моя дорогая, – прохрипел он, выдавив из себя подобие улыбки, которую, впрочем, тотчас скрыли густые бакенбарды. Его руки дрожали, а под усталыми глазами залегли тени.

Она повернулась к инспектору, который устроился на стуле напротив профессора.

– Инспектор, доктор Максвелл плохо выглядит! Ему нужен врач!

– Шафран… – начал доктор Максвелл и закашлялся.

Инспектор Грин лишь приподнял брови.

Шафран швырнула свою сумочку на стол.

– Инспектор, это и правда уже смешно! Он не причастен к отравлению, а вы держите его здесь, хотя у вас нет никаких доказательств, а только слухи, распускаемые теми, кто виновен в гораздо большей степени…

– Подожди минутку… – прервал ее доктор Максвелл, переведя взгляд с ее раскрасневшегося лица на инспектора Грина.

Она яростно закричала:

– Нет, профессор! Я доказала, что миссис Генри отравили не ядом лианы шолотль, а это была единственная причина вас арестовать, помимо нелепого слуха о том, что вы угрожали доктору Генри! – Шафран запнулась, увидев огорченное лицо Максвелла. – О нет, профессор… вы ведь ему не угрожали, правда?

Он виновато улыбнулся и сказал:

– Возможно, что-то такое и в самом деле было…

– Присядьте, мисс Эверли. – Инспектор указал на стул перед ней.

Она села, ее лицо пылало.

– Я в это не поверила, сэр, даже когда Александр мне сказал…

Профессор пристально посмотрел на нее.

– Александр Эштон? Ты ведь с ним больше не общаешься, не так ли?

Инспектор Грин вмешался в разговор, и она не успела спросить, что именно имел в виду профессор.

– Я позволил вам встретиться сегодня с доктором Максвеллом, потому что он больше не под арестом.

– О, это же замечательно! – воскликнула Шафран, с улыбкой сжимая узловатую руку профессора. И спросила, обращаясь к инспектору: – Что заставило вас решить, что он невиновен? И почему вы не сказали мне об этом, когда я вам позвонила?

– Это не та информация, которой я готов поделиться. Нам нужно, чтобы отравитель думал, что ему ничто не угрожает. – Инспектор Грин наклонился вперед и уперся руками в поцарапанную столешницу. – Кому, по вашему мнению, было выгодно подставить доктора Максвелла? У кого еще на него зуб, кроме доктора Генри?

От Шафран не укрылось, что он так и не ответил на ее вопрос о том, как он понял, что Максвелл не виновен. Вряд ли он признает, что на его решение повлиял ее эксперимент.

– Нет, только доктор Беркинг и доктор Генри, – ответила Шафран на вопрос инспектора, откашлявшись. – Доктор Максвелл ладит с большинством людей. – Она снова похлопала профессора по руке.

Инспектор кивнул.

– Об этих проблемах нам известно. Простите, мне нужно позвонить.

Когда за ним закрылась дверь, Шафран повернулась к Максвеллу.

– Вы правда думаете, что кто-то вас подставляет?

– Я не уверен, но инспектор, похоже, так считает, – сказал он. Его брови нахмурились. – Ты сказала, что лиана шолотль тут ни при чем. Как ты это доказала? Что это значит?

Она смотрела куда угодно, только не в его глаза. Ей еще ни разу не приходилось лгать профессору, и она сомневалась, что сможет сделать это убедительно. Он выглядел ослабевшим, и она боялась шокировать его признанием, что себя сама отравила.

– Я чувствовала, что должен быть какой-нибудь дневник или бумага, которые полиция не обнаружила при обыске, поэтому мы с миссис Максвелл обыскали ваш кабинет. Я оказалась права. Я нашла старый блокнот с заметками о вашем первом путешествии, а в нем – симптомы отравления шолотлем. Описанные там симптомы совсем не похожи на симптомы миссис Генри. Во-первых, у нее не было на руках синих линий. – Она лучезарно улыбнулась, как будто это могло помешать ему что-то заподозрить.

Продолжая хмуриться, Максвелл погладил свой всклокоченный подбородок.

– Теперь, когда ты об этом упомянула, я вспомнил, что это так…

Шафран с облегчением похлопала его по руке и снова улыбнулась, на этот раз искренне.

– Вас освободят, какая прекрасная новость! Больно видеть миссис Максвелл в таком состоянии, она ужасно за вас переживает.

Максвелл откашлялся.

– Шафран, дорогая, я считаю, тебе не следует водиться с этим Эштоном.

– Почему нет? – с недоумением спросила Шафран.

– Он хороший ученый. Его недавняя работа произвела наилучшее впечатление. – Шафран ждала, что доктор Максвелл назовет вескую причину избегать Александра, но он, видимо, не желал продолжать, и так же избегал ее взгляда, как она избегала его. – Он отлично учился в университете. Но в прошлом… У него может быть не самый ровный характер.

Шафран чуть не рассмеялась. Александр был самым уравновешенным человеком из всех, кого она знала, и мог соперничать в хладнокровии разве что с инспектором Грином. Из-за ее эксперимента они оба оказались в опасности, а он всего лишь сделал ей выговор, которого она заслуживала, а затем ей помог.

– А как насчет вашего характера, профессор? – с мягким упреком произнесла она. – Вы правда сказали доктору Генри, что готовы его отравить?

– Я был не столь многословен, но, боюсь, суть заключалась именно в этом. Я только закончил разговор с этим, – Максвелл снова откашлялся, его лицо под седыми бакенбардами покраснело, – с доктором Беркингом о ваших делах и, конечно, разгорячился. Меня подозвал доктор Генри, и я подошел, чтобы обсудить план экспедиции. А он вместо этого поднял меня на смех. Сказал, что я глупец, если считаю, что он позволит такому старику стать обузой для его экспедиции. – Доброе лицо профессора потемнело. – И я сказал ему, что если он не поостережется, то будет валяться где-нибудь в джунглях, давясь собственной…

– Верно, – прервала его Шафран. – Но вы были в ярости. Конечно, вы не это имели в виду!

– Нет-нет, я имел в виду именно это, Шафран! – Он серьезно посмотрел на нее. – Доктор Генри – глупец, без оглядки бросающийся во все тяжкие. Только представь, он хочет создать собственную кафедру лишь для того, чтобы удовлетворить свое эго! Этот тип готов горы свернуть, если ему что-то нужно. Да, у него есть знания в своей области, но он постоянно подавляет людей в университете. Не удивительно, что кто-то пытался от него избавиться.

– А что с доктором Беркингом? – спросила Шафран.

Максвелл покачал головой.

– Боюсь, из-за него я тоже вышел из себя. Понимаешь, Эверли, достигнув определенного возраста, человек больше не желает мириться с определенным поведением и отношениями.

Инспектор открыл дверь и объявил, что доктору Максвеллу пора уходить.

– Что? Прямо сейчас? – опешила Шафран.

– Мы предоставим ему жилье за пределами Лондона. Разумеется, никто не должен