— Дело все в том, что он не хочет видеть меня, — пытаясь по интонации определить, насколько его новая знакомая взволнована событием, сказал Матвей.

— Почему?

— Сначала этот человек посчитал, будто я его друг, но когда понял, для каких целей понадобился, сбежал…

— Интересно…

— Ты поможешь мне?

— Я? — удивилась Таня.

В ее голосе было столько недоумения, что Матвей понял, женщина точно работает на Свояка.

— Именно ты, — продолжал давить он.

— Но почему ты просишь меня об этом? — В ее голосе появились нотки растерянности. Она явно не рассчитывала на такое развитие событий.

— Ты женщина…

— Но у тебя есть Марта.

— Он ее знает, — привел свой аргумент Матвей.

— Ты только из-за этого решился со мной переспать? — расстроилась Таня и села.

— Нет, что ты? — Кораблев погладил женщину по спине. — Эта идея пришла ко мне сейчас. Да и потом, Марта меня наверняка прогонит.

— Ты думаешь, она узнает? — оживилась Таня.

— Думаю, да, — подтвердил ее опасения Матвей.

— Не хватало мне еще скандала, — она поежилась.

— Не будет никакого скандала, — заверил он Таню, ломая в это время голову над тем, чем может все это закончиться в действительности.

Таня свесила ноги с кровати:

— Пора…

* * *

Любуясь игрой света на гранях бриллианта, Лада выпрямила руку:

— Не спрашиваю, сколько стоит, скажи хотя бы, чья работа?

— Тиффани, — ответил Егин развалившись в кресле.

— Чарльз Льюис Тиффани, основатель «Tiffany & C°», — блеснула своими познаниями коллекционера Лада. — Король алмазов. Кто бы мог подумать? — Она подняла на Егина взгляд. — Ведь был обычным продавцом бумаги, потом выкупил Драгоценности Французской Короны. Его клиентами стали Эсторы, Вандербилты и Морганы.

— Теперь ты, — вставил Егин.

— За что?

— Странный вопрос для красивой женщины, — приторным тоном проговорил Егин.

— А если точнее? — Анисимова подняла на собеседника взгляд.

— За то, что ты есть, — он слащаво улыбнулся.

Лада не любила этого человека. Можно сказать, терпела. Несмотря на весь свой презентабельный и надменный вид, этот мужчина был в ее руках всего лишь марионеткой. Сапог, как его называл Эдик, еще совсем недавно радовался жалкой квартирке. Сейчас занимает три этажа дома и подсовывает ей разные побрякушки, в надежде на милость. Чего он боится? А может, просто хочет? Она вспомнила его жену. Довольно симпатичная женщина, его ровесница… Наверняка она ему приелась, как Ладе Эдик. Хотя она никогда не испытывала особой радости от совместно проведенного вместе с Севрюковым времени. Можно сказать, это была ее работа. С ней он самоутверждался. Надеть на Эдика костюм с вещевого рынка и сменить специальность министра, например, на инженера его же «Уралвагонзавода», и ни одна женщина, тем более одного с Ладой возраста, не посмотрит в его сторону. С ним она отрабатывала повинность. Секс в обмен на красивую жизнь и возможность оказывать влияние на бизнес родственников. Только вот чего Егина-то к ней нечистая принесла, да еще с подарком? То, что это предлог, Лада была уверена. Стоп, а что, если Стасов понял, что у нее интрижка с водителем, да и сболтнул этому козлу? У Егина тут же взыграло самолюбие, как это так, какому-то Гене можно, а мне нельзя? Неужели и этот кобель туда же? Лада попыталась представить себя и его в одной постели. Нет уж, это перебор. Хватит ей Эдика, который, чтобы не ударить лицом в грязь, втайне лопает за ужином что-то вроде «Виагры». Еще бы, в его-то возрасте, да при таком образе жизни, ненадолго хватит. Лада всерьез опасалась, что у любовника могут пропасть к ней чувства, и она не сможет, как прежде, вить из него веревки, выжимая миллионы…

— У тебя скоро юбилей, — вспомнила она. — Чем удивлять собрался?

— Если расскажу, то удивить не получится, — резонно заметил Егин.

— Ну и не надо, — налюбовавшись подарком, Лада положила руки на стол. — Я и так знаю, что в моем королевстве происходит.

— От тебя ничего не утаишь, — гость сделал вид, будто расстроился.

— А как ты хотел?

Лада была прекрасно осведомлена обо всех планах этого не на шутку разошедшегося вояки. Для празднования своего юбилея он выбрал зал в Екатерининском дворце, расположенном в культурном Центре Российской армии на Суворовской площади. В аренду зала, вмещающего несколько сот человек, входили праздничное убранство, скатерти и занавески под старину, позолоченные канделябры на столах, фейерверки и встреча гостей артистами, переодетыми в форму царских лакеев, — улетела, как он любил выражаться, четверть миллиона рублей. Это без застолья. Меню Егин еще и не обсуждал. Был решен вопрос с выступлением звезд российской и зарубежной эстрады. Гвоздем программы должна была стать Дженнифер Лопес.

— Как я понимаю, ты пришел не просто так, — не вытерпела и напрямую спросила Лада. — Да еще с подарком.

— Ну, зачем ты так? — начал было Егин, но осекся, однако сделал это, будто спохватился и что-то вспомнил. — Кстати, все хочу тебя спросить, чего это Жанна такая озабоченная?

— Не замечала, — пожала плечами Лада, размышляя, почему его волнует этот вопрос.

— Ну как же? — воскликнул он. — Вы же подруги!

— Ты решил мне это напомнить? — разозлилась Лада.

— Нет, зачем? — испугался Егин. — Просто Стасов зачастил в Читу, она сама не своя, Ксива что-то мечется.

— Тебе-то что? — начала терять терпение Анисимова.

— Сны плохие в последнее время снятся, — признался гость. — Предчувствие нехорошее не покидает.

— Предчувствие это плохо. — Ладе стало смешно. — В девяноста случаях из ста оно не подводит.

— Сплюнь.

— А что тебе может угрожать, кроме внезапной смерти от храпа?

— Откуда ты знаешь? — удивился Егин.

— Про то, что храпишь? — Лада тихо засмеялась. — Просто мне кажется, что все военные храпят…

— Я — бывший военный, — неожиданно оскорбился Егин, по-видимому, вспомнив, как подтрунивает над «зелеными человечками» босс. — И все-таки. — Он положил руки на стол и спросил: — Что случилось?

— Ксива переспала со Стасовым, — как само собой разумеющееся ответила Лада.

— Точно? — оторопело сказал Егин и тут же удивил своей проницательностью: — А я-то думаю, что это они после возвращения из Читы такие угрюмые ходят! И это все?

— Мало? — удивилась Лада.

— Знаешь, сейчас любое изменение настроения коллег, которому не можешь дать объяснения, настораживает, — признался он. — Главное, все молчат!

— А ты что хотел, чтобы Жанна посыпала себе голову пеплом?