— Расскажи мне, над каким проектом вы сейчас работаете?

Парень на секунду задумался.

— «Омут». Строительство торгового центра запланировано на декабрь, и мы заявлены на тендер, но я сомневаюсь, что мы выиграем.

— Почему? Я слышала, что лучше, чем «Жемчужина», в Вашингтоне никого нет.

— Это действительно так, но Патрик Миллер, и Картер, скажем так, не совсем ладят. Непосредственно его голос будет решающим. Когда они успели повздорить и почему, мне не известно, но Картер пытается сгладить все углы.

— И как? У него получилось?

— Нет, тот намекнул ему, что у него переменчивое настроение. Так что мы в списках, но исход никто не знает. Тут шансы пятьдесят на пятьдесят. Если наш проект: «Омут» не отберут, то нас ждут большие трудности. На его разработку Картер пустил все силы и средства.

— Как он мог так сделать, если изначально знал, что этот, как его там, Патрик, его недолюбливает?

— Мы готовимся к нему уже год, тогда они ещё нормально ладили. Вообще, не грузи свою симпатичную головку. Думаю, он знает на что идёт. Наша остановка.

Мы заходим в здание, и Итан провожает меня до кабинета Агаты.

— Увидимся на обеденном перерыве. Ну, если соскучишься, то мой кабинет на третьем этаже.

— Хорошо, увидимся.

Он, насвистывая какую-то мелодию, удаляется, а я стучу и распахиваю дверь.

— Ах, Тера, я и забыла про тебя, — произносит Агата, поднимаясь с места. Вобщем, твой рабочий стол на третьем этаже, сто второй кабинет, но прежде, ты должна зайти к шефу. Он хотел обсудить твои «Крылья бабочки». Уточни все у него.

— Хорошо, — говорю я, разворачиваясь.

— Стой! Журнал твоей практики у меня. Видимо, это моя карма вести всех студентов. Каждый вечер будешь самолично заполнять дневник. Все понятно?

— Да, конечно.

Я выхожу за дверь, громко выдохнув. Стоило мне оказаться около кабинета Картера, как я вдруг разволновалась. Вчерашний ночной инцидент не выходит из головы.

Неужели я так сильно его боюсь? Он, конечно, своеобразный, даже, по моему мнению, не много не в себе, но с виду не такой и монстр. Что же я тогда медлю? Бред какой— то.

Я громко стучу и, как обычно, не дожидаясь ответа, распахиваю дверь. Вот только от ужаса застываю на месте. Картер сидит в кресле, расставив широко ноги, а на полу, возле него, вчерашняя брюнетка. Она на коленях. Видимо, до моего появления, девушка пыталась расстегнуть его ремень, так как руки лежали до сих пор на его ширинке.

При моем появлении она вскакивает на ноги и разворачивается.

— Тебя никто не приглашал, — выкрикивает она, — выйди из кабинета.

Я повернула голову в сторону Картера и увидела, как усмешка исказила его лицо. Нет, не усмешка, я ошиблась. В глубине его взгляда сейчас плескалась ярость.

— Келли, будь добра, выйди из кабинета, — хрипит он, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Но …

— Я сказал, вон! И не смей приказывать моим стажерам.

— Да, конечно, — цедит она, сквозь зубы, и удаляясь, намеренно задевая меня плечом.

Сучка!

Мы остаёмся один на один. Картер кивает на кресло рядом с ним, и я, нехотя, подхожу и сажусь, выпрямив спину. Расстояние между нами сейчас сократилось на максимум. Под его пристальным взглядом мои щёки запылали.

— Я посмотрел твой проект, — говорит он, — никуда не годится, Тера, хуже детских каракуль я не видел. У тебя всегда такая фантазия? Или это лишь неудачный день?

— Этот проект я разработала еще в детстве, с дорогим мне человеком, — говорю я, замечая, как дёрнулся после моих слов его подбородок, — я его усовершенствовала, и он идеален. Не знаю, где ты увидел в нем детские каракули.

-Корону сними, потолок царапает. Я сказал, что он никудышный, значит так и есть. Новый проект пентхауса должен лежать у меня на столе до среды.

— Это очень маленький срок! Я не успею, ты же сам знаешь сколько на это уходит времени.

-А ты постарайся, меньше будешь болтать с сотрудниками, и больше работать. До среды, Тера. И ни днём больше…

23

Картер

Воздух жжет лёгкие. Мне хочется, как маньяку, или как самому позорному наркоману, которому уже не слезть с дозы, втянуть ее запах. Просто подойти и дышать. Я бы мог сутками стоять около неё, лишь бы, черт возьми, дышать! Я ее ненавидел, презирал лютой ненавистью. Я не мог спокойно смотреть, не испытывая боль оттого, что сердце разрывалось в клочья. А хуже всего то, что я сам себя на это обрёк. Я хотел вернуть свою девочку, добиваться ее, вытравить все прошлое, заменить новыми эмоциями. Доказать ей, черт возьми, что без неё меня не существует! Но все треснуло в один момент. Как будто меня переехал грузовик на полной скорости. И всё, меня нет, осталась лишь оболочка... Сейчас я сходил с ума, моя тяга к ней ненормальная. Она меня пугает не на шутку. Я хочу ее всю, полностью, до одури. И от этого меня штормит. Я себя и ее презираю. За то, что родилась на свет для единственной цели, уничтожить меня полностью.

Звонок ее матери, перед приездом Теры, просто меня убил. Я, как ненормальный, орал и сбивал в кровь костяшки. Она сказала мне то, что не укладывалось в моей голове. То, что навечно нас погубило… Нас не могло больше быть… Нас никогда и не было. Это съедало, разрывало внутренности. Я бесился, готов был головой биться о бетонную стену. Не хотел ее видеть рядом с собой, потому что не могу удержаться. Она манит, как магнит, стирает все грани. Смотрит мне в глаза, а читает мысли. Мы с самого детства понимаем друг друга, без слов, как единое целое. Жалею лишь о том, что время не вернуть вспять и невозможно ничего исправить.

— Ты издеваешься? Картер, я над «Крыльями бабочки» работала много лет! Ты думаешь, что я за пару дней справлюсь?

Нет! Я не думаю! Я уверен, что ты не справишься! Я хочу, чтобы ты не справилась! Хочу выгнать тебя, к чертям собачьим, отсюда, что бы не травила душу!

— Не справишься, твои проблемы. На гребнях хребтов всегда дерзкие орлы, а хамелеоны так и остаются пресмыкающимися.

Я вижу, как она побледнела от моих слов. По телу разлилось, ни с чем не сравнимое, наслаждение. Я