Собеседники несколько секунд переваривают услышанное, затем Келлер бросается в контратаку:

– Денис Анатольевич, а как быть с солдатами из рабочих, мещан, тех, кому не нужна земля? И как поступить с офицерами, которые тоже воевали? Платить денежную компенсацию? Где на всё это взять столько денег, не подскажете?

– В казне, Федор Артурович. Другого варианта я не вижу, – пытаюсь отбиться от генерала. – Понимаю прекрасно, что очень накладно будет, но цель в данном случае оправдывает средства. Решаем, пусть и не сразу, земельный вопрос, получаем поддержку среди крестьянства, имеем имидж «царя-заступника» среди простого народа…

– А если там денег не хватит? – Федор Артурович не унимается.

– Хватит, вполне должно хватить, – Павлов возвращается к разговору. – Тем более что на этот счет есть некоторые мысли. Но об этом – позже. Сейчас переходим к вопросу промышленности. Стратегически важные отрасли однозначно должны быть под контролем государства. Полностью все цепочки, начиная, к примеру, от добычи руды и металлургии вплоть до конечных продуктов в первую очередь в виде проката, рельсов, брони, кораблей, моторов, того же оружия. Химическую отрасль надо создавать практически с нуля, топливно-энергетический комплекс… да все сейчас находится в зачаточном состоянии! Добавлю к этому, что на нашей территории давно и вовсю резвятся иностранцы. Тот же самый Гужон, строивший линию электропередачи к Институту, очень много сил прилагает к организации ползучей экономической экспансии со стороны французского капитала, мне ротмистр Воронцов очень интересную информацию по этому вопросу представил. Братья Нобели, давшие самому самодержцу слово, что не поднимут цены на нефть во время войны, как пацана, обвели его вокруг пальца. Нефть действительно не подорожала, а вот транспортные расходы взлетели аж в четыре раза! Да и наши доморощенные буржуи тоже здорово «помогают» фронту. Путилов, именуемый «российским Круппом», в прошлом году, несмотря на оружейный голод в армии, дал команду на свои заводы работать вполсилы. Дело дошло даже до того, что специально созданная комиссия провела расследование и предложила изъять предприятия в казну…

– И как, что-то из этого получилось? – интересуюсь на всякий случай, вдруг придется встретиться с господином, объяснить ему смысл лозунга «Все для фронта, все для Победы!».

– В тот раз – нет, вмешался то ли Распутин, то ли друзья-масоны, но конфискацию приостановили. Зато сейчас Путиловские заводы стоят, рабочие бастуют, и, говорят, Путилов сам собирается передать предприятия государству… В общем, говорить можно долго, кратенько подведу итоги. Передать землю крестьянам так, как мы обговорили, создавать ВПК и стратегические отрасли тяжелой промышленности, убрать оттуда и из банковской сферы засилье иностранного капитала. Интенсивно развивать науку с упором на практические достижения. За счет нашего послезнания мы можем сделать гигантский скачок и обогнать остальные страны. Навсегда!.. И ввести автаркию. – Павлов поочередно смотрит на наши непонимающие лица и поясняет: – Это не новое ругательство, Денис Анатольевич. Автаркией обозначают экономику, ориентированную на самоё себя, на развитие без связей с другими странами, либо делающую эти связи минимальными. Это, во-первых, позволит нам спокойно пережить Великую депрессию и прочие прелести в том же духе, а во-вторых, обрести экономическую независимость страны.

– Но все же какие-то внешние связи должны остаться. – Что-то нашего академика опять заносит в необъятные дали чистого разума. – В конце концов, те же станки, двигатели, всякое разное оборудование хотя бы поначалу придется закупать за границей.

– Если нам дадут это все закупить. Хотя, если постараться… – Федор Артурович прерывает свое молчание. – Короче говоря, в конкретику ударяться пока бессмысленно. Главные направления мы обсудили, и, насколько я понимаю, возражений нет. Тогда остается последний вопрос, лично к вам, Денис Анатольевич. Сами же сказали – цель оправдывает средства… Хотели с Иваном Петровичем об этом попозже, ну да ладно. И в сельском хозяйстве, и в промышленности нас ждет ожесточенное противодействие, очень многим перемены придутся не по вкусу. И вот тут у нас позиция слабая. Если действовать по ныне существующим законам, абсолютно ничего не добьемся. Переделывать эти законы – занятие долгое и неблагодарное. Любой закон должен быть одобрен Государственной думой, а кто там заседает – сами знаете. Я уж не вспоминаю про господ революционеров всех мастей, которым не живется спокойно, да и простых преступников-душегубов. Вспомните хотя бы оправдательный приговор Вере Засулич, стрелявшей в Трепова. Поэтому мы думаем, что нужен действенный рычаг воздействия на эту публику. Пусть и не совсем законный или совсем незаконный… Подумайте, прежде чем возражать. Иван Петрович предлагает создать то, что у нас там, в будущем, в России будет называться «Белой стрелой», а в Латинской Америке – эскадронами смерти…

Ну, в принципе, о чем-то подобном я уже думал. Особенно после очередного общения с теми же земгусарами или интендантами. И не скажу, что испытывал при этом какие-то муки совести. Пятая колонна существовать не должна по определению! И чем раньше, тем лучше. Но тут есть нюансы, о которых стоит заранее подумать.

– Что касается лично меня, то я – «за» всеми четырьмя лапами. Но!.. Люди, которые пойдут со мной на акции, должны быть на сто процентов уверены, что делают благое дело и что с ними не поступят, как с убийцами, грабителями, вымогателями и так далее согласно Уложению о наказаниях. Нужно хорошенько продумать юридический аспект. Сейчас не времена Ивана Грозного, чтобы новую опричнину официально устраивать.

– Когда вы пугали одного из полковников Ник Ника, об этом не думали? – Павлов хитро прищурившись, смотрит на меня. – Почему же сейчас такие душевные терзания?

– Потому что тогда взял бы всё на себя и никого бы не сдал. А сейчас им придется работать самостоятельно, одним. И каждый должен быть уверен в том, что его не сольют ни сейчас, ни потом. Вон, Петр Всеславович меня понимает. Это ведь одна из заповедей работы с осведомителями, не так ли?

Воронцов согласно кивает головой и подхватывает идею:

– У нас, если агент работает, как вы говорите «под прикрытием», то на его действия, пусть и противозаконные, внимание далеко не всегда обращают, если он дает результат. То есть уже существуют прецеденты неподсудности. Таким же образом надо поставить дело и с вашими боевыми группами. Жесткий режим секретности, об их существовании должен знать очень узкий круг лиц, пользующихся абсолютным доверием. Ну, а если кто-то попадет в руки полиции, способ связи уже отработан. Любому полицейскому начальнику сказать, чтобы связался с ближайшим отделением корпуса, и передать условную фразу. Хотя, посмотрев на тренировки ваших солдат, Денис Анатольевич, я глубоко сомневаюсь, что кто-то из них попадется.

– Ну, всякое бывает. Может случиться так, что исполнителю самому придется сдаться, чтобы выкрутиться из ситуации. Поэтому механизм должен быть отработан до мелочей… И еще, кто будет заниматься оперативной разработкой? И насколько тщательно? Очень не хотелось бы невиновного, как потом выяснится, человека отправить на кладбище или еще куда-нибудь похуже.