Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отлично, благодарю вас, — сказал он, сделал глоток и облизнул губы. — Что за марка? По восемьдесят франков за бутылку?
— Не знаю. Все это организовал офис моего мужа.
Фотограф из «Трибьюн» подошел и сфотографировал стоящих рядом Габриэль и Леклера. От штормовки полицейского пахло застарелой сыростью.
— Наши эксперты сумели снять хорошие отпечатки пальцев с мобильного телефона и ножей на кухне, — сказал Леклер, дождавшись, когда фотограф отойдет. — К сожалению, в базах данных их найти не удалось. Грабитель, пробравшийся в ваш дом, не имеет судимостей — во всяком случае, в Швейцарии. Настоящий фантом. Теперь мы проверяем отпечатки через Интерпол. — Он взял канапе с подноса, который проносили мимо, и проглотил его целиком. — А ваш муж здесь? Я его не вижу.
— Пока нет. Почему вы спрашиваете? Он вам нужен?
— Нет, я пришел взглянуть на ваши работы.
К ним незаметно подошел Ги Бертран, он был явно заинтригован. Габриэль рассказала ему о вторжении в их дом.
— Все в порядке? — спросил он, и ей пришлось представить полицейского владельцу галереи.
Бертран был пухлым молодым человеком, с ног до головы одетым в черный шелк — футболка от Армани, куртка, брюки, мягкие, обтягивающие ноги туфли. Он и Леклер с недоумением посмотрели друг на друга, словно относились к разных видам существ.
— Полицейский инспектор, — пораженно повторил Бертран. — Думаю, вам понравится «Невидимый человек».
— Невидимый человек?
— Позвольте вам показать, — сказала Габриэль, довольная тем, что у нее появилась возможность их разделить.
Она отвела Леклера к самому крупному экспонату, стеклянному футляру, освещенному изнутри, в котором находился обнаженный мужчина в полный рост, сделанный из чего-то, напоминающего светло-голубую паутину — казалось, фигура парит в воздухе. Впечатление получалось призрачным и тревожным.
— Это Джим, «Невидимый человек».
— И кто же такой Джим?
— Он был убийцей. — Леклер резко повернулся к ней. — Джеймс Дьюк Робинсон, — продолжала она, довольная тем, что ей удалось заинтересовать инспектора, — казнен во Флориде в 1994 году. Тюремный священник убедил его отдать свое тело для научных исследований.
— И для публичных выставок?
— В этом я сомневаюсь. Вы шокированы?
— Должен признать, да.
— Отлично, именно на такой эффект я и рассчитывала.
Леклер крякнул и поставил бокал с шампанским. Он подошел поближе к стеклянному футляру, положил руки на бедра и принялся внимательно изучать фигуру. Его живот вывалился из-за ремня брюк, напомнив Габриэль расплавленные часы Дали.
— А как вам удалось достичь эффекта парения? — спросил полицейский.
— Секрет фирмы. — Габриэль рассмеялась. — Нет, я вам расскажу. Все довольно просто. Я взяла сканы магнитно-резонансной томографии и поместила их в очень чистое стекло — «Мирогард», толщиной в два миллиметра, лучшее из всех возможных. Но иногда вместо пера и чернил я использую сверла дантиста, чтобы провести на нем линию. При дневном свете следов практически не видно. Но если направить на него искусственный свет под нужным углом — ну, этот эффект вы сейчас и видите.
— Замечательно. А что думает о ваших работах месье Хоффман?
— Он считает, что я одержима. Впрочем, он и сам недалеко от меня ушел. — Она допила шампанское. Все вокруг стало более четким и ярким — цвета, звуки и ощущения. — Должно быть, мы представляемся вам очень странными людьми.
— Поверьте, мадам, моя работа заставляет меня входить в контакт с людьми куда более странными, чем вы можете себе представить. — Инспектор неожиданно перевел свои налитые кровью глаза на Габриэль. — Вы не станете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
— Попробуйте.
— Когда вы познакомились с доктором Хоффманом?
— Я только что об этом вспоминала. — Перед ее мысленным взором с удивительной четкостью возник Алекс. Он разговаривал с Хьюго — всегда рядом этот проклятый Квери, с самого начала без него не обходилось, — и ей пришлось сделать первый шаг, но она успела выпить достаточно, чтобы это перестало ее волновать. — Мы познакомились на вечеринке в Сен-Жени-Пуйи, около восьми лет назад.
— Сен-Жени-Пуйи, — повторил Леклер. — Насколько мне известно, там живут многие ученые, работающие в ЦЕРНе.
— Да, раньше. Вы видите высокого парня с седой головой — его зовут Уолтон. Вечеринка проходила у него дома. Потом я поехала на квартиру Алекса; там не было ничего, кроме компьютеров. А еще там стояла такая жара, что однажды полицейский вертолет засек повышение температуры на инфракрасном датчике, и к Алексу нагрянула полиция. Они решили, что он выращивает дома коноплю.
Габриэль улыбнулась воспоминаниям, Леклер тоже, но у нее возникло ощущение, что он сделал это из вежливости, чтобы заставить ее продолжать говорить.
«Чего он хочет?» — подумала Габриэль.
— А в самом ЦЕРНе вам доводилось бывать?
— Господи, нет, я работала секретаршей в ООН. Типичная бывшая студентка, мечтавшая заниматься искусством, с нулевыми перспективами и хорошим французским, — это я.
Габриэль поняла, что говорит слишком быстро и постоянно улыбается. Леклер подумает, что она перебрала.
— Но доктор Хоффман еще работал в ЦЕРНе, когда вы познакомились?
— Он собирался уходить оттуда, чтобы создать свою компанию с партнером — человеком по имени Хьюго Квери. Как ни странно, мы все познакомились в тот самый вечер. А это важно?
— Вы знаете, почему он покинул ЦЕРН?
— Вам лучше спросить об этом мужа. Или Хьюго.
— Я так и сделаю. Он американец, этот мистер Квери?
Габриэль рассмеялась.
— Нет, он настоящий англичанин.
— Насколько я понял, мистер Хоффман покинул ЦЕРН из-за того, что хотел зарабатывать больше денег?
— Нет, не поэтому. Деньги его никогда не интересовали. Во всяком случае, в то время. Он сказал, что сможет более эффективно продолжать свои исследования, чем на прежнем месте.
— И что же его интересовало?
— Искусственный интеллект. Однако о деталях вам лучше спросить у Алекса. Боюсь, я с самого начала ничего не понимала в его работе.
Леклер немного помолчал.
— Скажите, а он не обращался за помощью к психиатру?
Вопрос удивил Габриэль.
— Нет, насколько мне известно. А почему вы спрашиваете?
— Мне стало известно, что у доктора Хоффмана было тяжелейшее нервное расстройство, когда он работал в ЦЕРНе. Там мне сказали, что он уволился именно по этой причине. Вот почему я спрашиваю о возможных рецидивах.
Габриэль сообразила, что она уставилась на Леклера, разинув рот, и тут же его закрыла. Полицейский инспектор внимательно на нее смотрел.