Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Страт, ты пришел сюда не затем, чтобы помочь мне разобраться с этим опустившимся бандитом, мне ведомо также, что пасынку небезопасно появляться к востоку от Прецессионных врат. Что привело тебя ко мне?
— Есть разговор насчет Джабала — предводителя масок. — Ради вящего эффекта Стратон выдержал паузу, откусил кусок ногтя и плюнул в темноту. — Мы с ним договорились, и я хочу, чтобы ты и твои люди придерживались нашего соглашения.
Уэлгрин поморщился:
— Воин, я думал, ты принес с собой лучшие вести. Джабал, заключил договор с пасынками?!
— Со мной, — процедил сквозь сжатые губы Страт. — Ради мира и спокойствия, ради поддержания безопасности в Санктуарии на время визита имперского руководства. Теперь НФОС окажется под двойным ударом, и мы покончим с ним раз и навсегда. Для тебя должно быть честью, что мне в голову пришла мысль привлечь твой отряд к сотрудничеству с нами.
— Какому еще сотрудничеству? — взорвался Уэлгрин. — Это что, мы занимаемся рэкетом и терроризируем купцов? Разве это мы перевернули город вверх дном? Это что, мы виноваты в том, что илсиги едва не ведут против нас войну? Ты решил покончить с НФОС, но его бы и не было, если бы не этот чертов Третий отряд. Да не будь тебя и твоих спутников, отряд тоже никогда не появился бы в Санктуарии. От тебя и твоих идей у меня голова идет кругом.
Стратон закаменел в молчании. Между призванными на службу империи регулярными солдатами и элитными подразделениями, подобными пасынкам или церберам, которых интересовало только золото, никогда не было большой любви. И в отношениях между занимавшими положение командиров Стратоном и Уэлгрином, а именно им поручили поддерживать мир в Санктуарии, это ощущалось особенно остро.
Уэлгрин, который большую часть своей жизни слепо преклонялся перед личностями типа Страта, Критиаса и даже Темпуса, ждал, что Страт взорвется, и не почувствовал никакого облегчения, когда после томительно долгих минут осознал, что положение пасынка, пожалуй, даже хуже, чем его.
— Хорошо, — нарушил молчание Уэлгрин, опустив руки на самодельный стол и заставляя себя смирить гнев, как поступал в таких случаях Молин. — Гарнизон поможет тебе. Что еще?
— Мы меняем правила игры, и некоторым это может не понравиться. НФОС собирается нажать на…
Уэлгрин поднес палец к губам, призывая к молчанию — крик сокола изменился.
— Траш? — сказал он спустя некоторое время в темноту.
— За ним следили, — послышался голос откуда-то из-за спины Уэлгрина. — Один на крыше, у него в руках такой лук, что стрелой из него можно проткнуть вас двоих. Чуть позже появился второй, у него оружия мы не приметили. Он заметил первого и теперь сшивается поблизости.
— Кто-нибудь из твоих дружков?
— Нет, я приехал один, — неуверенно заметил Стратон, заслышав в воздухе звук, похожий на свист стрелы.
— Уходим, — скомандовал Уэлгрин, отбрасывая бочонок в сторону.
Одному богу известно, кто мог следить за Стратоном, думал Уэлгрин, пригнувшись и нырнув в тень, где поджидал его Трашер. У каждого пасынка были враги в этой части города, а у Страта больше других. Возможно, даже такие, что готовы ради чести убедить его сражаться друг с другом.
Уэлгрин решил, что не время и дальше предаваться раздумьям, особенно сейчас, когда Трашер еле заметной тропкой вел его через груды мусора. Его люди патрулировали эти развалины и знали все безопасные проходы, так что Уэлгрину оставалось только идти вперед и надеяться, что здравомыслие Страта подскажет ему сделать то же самое. Трашер вывел их к близлежащим крышам как раз в тот момент, когда лучник спрыгнул вниз на грязную мостовую.
— Ты узнал его? — осведомился Уэлгрин, показывая на удаляющуюся тень.
— Крит.
— Брат охотится за братом. Не упустите второго, — крикнул Уэлгрин всем, кто мог его слышать. С Критом можно будет побеседовать и не вступая в схватку на крыше. Воин повернулся было, чтобы последовать за Трашером, но увидел, что Стратон стоит как вкопанный, с тех самых пор, как узнал своего некогда надежного партнера. — Стратон, сейчас не время терзать себя вопросами.
— Он пришел убить меня, — прошептал Стратон, наткнулся вдруг на кусок черепицы и едва не упал. Уэлгрин поддержал его за плечо.
— Не сейчас. Поспешим, пока мы не упустили и второго тоже.
Стратон покраснел и отбросил его руку.
Второй из филеров весьма неплохо ориентировался в Санктуарии и сейчас пытался укрыться в спасительном переплетении улочек Лабиринта. В лунном свете мелькнула прыгнувшая с крыши на крышу фигура, потом еще одна. Уэлгрин узнал в сгорбившемся силуэте второго Трашера.
— Такая акробатика не для нас, — заключил Уэлгрин, прикинув тяжесть доспехов, надетых на нем и на Страте. — Давай низом, это наш единственный шанс.
Воин первым рванулся через грязь и кучи мусора, время от времени поджидая Страта, чтобы совместными усилиями проломить преграждавшую им путь дверь или стену.
— Мы их потеряли, — пробормотал Стратон, когда они в щепки разнесли склизкие ворота и оказались на пустынной Дороге Ящериц.
Уэлгрин поднес руки ко рту и очень похоже закричал соколом.
— Зато неплохо размялись, — заметил он. — Хорошо бы промочить глотку.
Страт кивнул, как вдруг послышался ответный клекот и из трущоб позади появилась чья-то фигура.
— Капитан, мы поймали ее.
— Ее? — разом выдохнули оба преследователя.
* * *
Кама всматривалась в ночь из люка вонючей цистерны, предназначенной для сбора воды с крыш домов Лабиринта. Какое невезение: ведь еще пятнадцать шагов, и она растворилась бы в запутанных улочках Лабиринта. Оступиться на этом чертовом камешке и съехать вниз по дождевому желобу и впрямь было невезением, но только собственной глупостью можно объяснить незнание того, что желоб, мимо которого она проходила десятки раз, вел в цистерну. Аркан, который кинул на нее Трашер, не был бы препятствием, если бы Кама ценила гордость больше жизни и если бы колено не пострадало при падении, а руки не устали от тщетных попыток высвободиться самостоятельно.
Кама мужественно перенесла минуты, когда ее, точно снулую рыбу, вытащили из резервуара, зная, что худшее еще впереди.
— О боги, нет, — тихо выдохнул знакомый голос, — только не она…
Кама даже не глянула в ту сторону, а обратила свой взор на моложавого начальника гарнизона, который из преследователя превратился в спасителя.
— Ну, — осведомилась она, — вы довольны, или вам нужно оттащить меня во дворец?
Уэлгрин почувствовал ком в горле. Санктуарий был Санктуарием, и ему доводилось видеть женщин, одетых в черные мужские костюмы воров. У него в гарнизоне тоже была женщина-солдат, которую он сам принял на службу И которая была неукротима в бою, словно выросла в Лабиринте. Однако стоявшая перед ним молодая женщина в прилипшей к телу мокрой одежде, с длинными влажными волосами, которые веером разлетались вокруг ее лица, стоило только женщине вскинуть голову, являлась некогда мозговым центром Третьего отряда, а теперь НФОС. Хуже того, она была дочерью Темпуса.