Молин невольно улыбнулся. Под внешней беззаботностью принца таились немалый ум, здравомыслие и умение руководить.

— Естественно, — согласился жрец.

— Тогда я считаю, что мы допустили ошибку. Мы изрядно облегчили ведьме жизнь, посчитав, что она сейчас где-то что-то злоумышляет.

— У вас есть другие предложения?

— Нет, — засмеялся юноша. — Я не делаю предложений подобного рода, но на вашем месте предложил бы не искать, как от нее защититься, а устроить ловушку, введя. ее в искушение, перед которым ей не устоять.

— И какое искушение предложили бы вы на моем месте?

— Детей.

— Ну уж нет, — усмехнулся жрец, восприняв слова принца вполне серьезно, предложение заставляло поразмыслить над возможностью повлиять на Темпуса и магию. — Джихан не поддержит такую идею.

Принц со вздохом поднялся на ноги.

— Я не подумал о ней. Но в принципе ведь это хорошая идея?

Молин великодушно кивнул:

— Прекрасная.

— Поразмыслите над моими словами. Мой отец как-то заметил, что его работа заключается не в поиске решений, но в том, чтобы вдохновлять других людей искать решения.

Молин проводил взглядом принца, который по пути к лестнице раскланивался то с одной, то с другой группой придворных. Кадакитис вырос среди слуг и всегда пользовался их расположением и доверием большим, нежели этого можно было ожидать от потомственного аристократа. Объединив чернь, он может стать лидером, в котором нуждаются и Санктуарий, и империя.

Молин подождал, пока принц не скрылся из виду, и тихо направился к другой лестнице, чтобы пройти в илсигскую опочивальню и поделиться идеями принца и своими мыслями с человеком, который сможет воплотить их в жизнь наилучшим образом.

Когда стражник-бейсибец объявил о прибытии жреца, Джихан купала Гискураса. С неудовольствием передав няньке спокойного мальчика, она направилась к двери широкой, размашистой поступью женщины, в жизни не носившей ничего более удобного, чем туника с нашитыми на нее стальными пластинками. Ее стихией была вода, и от водяных брызг Джихан светилась.

На миг Молин забыл, что перед ним Пенорожденная, памятуя лишь о том, что вот уже больше месяца, как он расстался с супругой. Его всегда влекло к женщинам значительно более чувственно грубым, нежели он мог сыскать в высшем свете. Но стоило Джихан пристально посмотреть на жреца, как по телу мужчины пробежал холодок и возникшее было влечение исчезло без следа.

— Я ждала тебя, — заметила та, делая шаг к двери и приглашая Молина войти.

— Еще несколько мгновений назад я и не подозревал, что направлю свои стопы сюда, — заметил жрец, целуя руку Джихан, точно она была ранканской аристократкой.

Джихан пожала плечами:

— Я могу это чувствовать, вот и все. Все эти людские развалины, — она махнула рукой в направлении города, — на самом деле не живут, а вот ты — жив и представляешь для меня интерес. — Джихан взяла Гискураса из рук бейсибки и принялась с удовольствием купать его. — Мне нравятся интересные…

Пенорожденная умолкла, а Молин проследил направление ее взгляда. Маленькая храмовая танцовщица Сейлалха, мать безжизненного ребенка на руках Джихан, с предельным вниманием утирала пот со лба Нико, которого все еще лихорадило.

— Не касайся этой повязки!

Сейлалха повернулась, встретившись взглядом с Джихан. До того, как стать матерью наследника Вашанки (так считали), женщина жила замкнутым миром рабыни-танцовщицы, обучаемой и во всем контролируемой сердитыми немыми женщинами, отвергнутыми Вашанкой, а потому ей редко требовались слова, чтобы выразить свои чувства. Отвесив подчеркнуто вежливый поклон, она бросила долгий взгляд на покоившегося в объятиях Джихан сына и вернулась к своему занятию. Джихан трясло.

— Что ты сказала? — осведомился Молин, стремясь изменить ход мыслей вот-вот готового взорваться создания, которое в одно и то же время было первородным божеством и избалованным подростком.

— Сказала? — Джихан горящими глазами уставилась на жреца.

Не обладай она властью заморозить его душу прямо в детской, Молин громко рассмеялся бы. Джихан не выносила, если кто-либо обладал тем, что хотела иметь она сама, вдобавок желая больше, чем полагалось даже богине.

— Мне нужен твой совет, — заговорил жрец, привлекая внимание богини намеренной ложью. — Я думаю, нам следует перехватить у Роксаны инициативу, пока из Рэнке не прибыли наши высокие гости. Как ты считаешь, мы сможем придумать приманку, чтобы поставить на нее ловушку — с твоей помощью, разумеется?

— Только не детей, — отрезала Джихан, прижимая к груди мокрого ребенка.

— Нет, я думаю, у нас есть нечто более заманчивое. Мы можем оставить Сферу Могущества якобы без присмотра.

Джихан слегка ослабила хватку, которой держала Гискураса, и на ее губах заиграла улыбка, свидетельствующая о том, что она заинтригована.

— Что мне надо сделать? — спросила она, не думая больше ни о детях, ни о людях, но лишь о возможности снова сразиться с Роксаной.

— Во-первых, убедить Темпуса, что это неплохая идея: притвориться, что мы ошиблись со Сферой. Предложить ему решить внутренние проблемы пасынков, дав им возможность доказать себе и всем, что Роксана мертва и лишилась своего могущества.

— Убедить Темпуса? Да он больше времени проводит со своими лошадьми, нежели с пасынками или со мной. Мне хотелось бы не только побеседовать с Темпусом. — При упоминании имени человека, который по повелению Буреносца стал ее любовником, спутником и телохранителем на время пребывания среди смертных, улыбка Джихан стала шире. — Мы вдвоем возьмем Сферу, и ведьма…

Молин почувствовал, как по спине потек пот. Джихан ухватилась за его предложение, расцвечивая его мысли своим собственным, недоступным простому смертному пониманием. Если он не вернет планы Джихан под контроль, может случиться большая беда.

— Подумайте о детях, моя дорогая, — молвил он самым повелительным и убедительным голосом, на который только был способен. — Вы не можете оставить их, даже ради операции по уничтожению нисийской ведьмы.

Джихан вздохнула.

— Я не могу их оставить, — кивнула она, рассеянно теребя золотые кудри Гискураса. — Мне надлежит отказаться от этой мысли. — Закрыв глаза, Пенорожденная направила божественное стремление против свободной воли смертного и решительно повела плечами. — Мне еще столькому нужно научиться, — призналась она, — даже дети и те знают больше меня.

— Когда Дети Бури поправятся, ты отправишься с ними в Бандару и познаешь все, что знают они, но сейчас только ты можешь почувствовать Роксану под любой из личин. Темпус придумает для нее ловушку, но только тебе будет ведомо, когда она туда попадет.

Лицо Джихан просияло, и Молин едва не преисполнился сочувствием к Темпусу. Перед наемником не было выбора, кроме как сплотить ряды пасынков и проработать план действий, необходимый, чтобы вытащить Роксану из ее укрытия, ибо любой, пусть даже и бессмертный, против энтузиазма Джихан был бессилен. Жрец расслабился, как вдруг уголком глаза заметил шевеление в углу. Нико вырвался из нежных рук Сейлалхи и уставился в никуда свободным от повязки глазом. Услышал ли он упоминание о Бандаре или же… Молин тряхнул головой, предпочитая не думать о другой причине.