тебе физиономию». Растет давление на Организацию Объединенных Наций с требованием провести расследование инцидента в Ношри. Если это не будет сделано немедленно, трейниты совместно с темнокожими боевиками, о чем свидетельствуют многочисленные телефонные звонки в наши студии и анонимные письма, собираются организовать атаки на самолеты, которые повезут очередные партии помощи. Тем не менее есть надежда, что проблема будет решена и без расследования. Известный ученый доктор Луи-Мари Люваль, который сегодня утром в Париже осматривал группу выживших…

По мере готовности: огонь!

– Нет, Пег! Это не пойдет! – сказал Мел Торранс и громко чихнул.

Она посмотрела на него. В глазах ее стояла боль, и она понимала, что Мел видит эту боль, и ненавидела себя за то, что не смогла ее скрыть. Мел протянул Пег черновик статьи, которую та подготовила, но она не взяла ее, и тогда он бросил листы на стол, а они соскользнули с его края и, упав на пол, широко раскинулись по ковру, словно крылья большой усталой птицы.

– Мне надоело твое упрямство по поводу этого недоумка! Джонс умер еще в декабре, и полиция доказала, что он был под наркотой. Я не собираюсь подставлять газету и печатать твои дурацкие фантазии о том, что его якобы отравили!

– Но…

Мел подошел к Пег вплотную.

– Слушай, ты! Этот Джонс был трейнитом, так? А эти вонючие трейниты всем осточертели. Они блокируют улицы, мешают бизнесу, занимаются саботажем. Они уже пошли на убийство!

– Ерунда!

– А тот парень в Сан-Франциско прошлой осенью? Он что, не умер?

– Он собирался застрелить женщину, причем безоружную.

Пег дрожала с ног до головы.

– Он умер от ожогов кислотой. И ты хочешь сказать, что эти сукины дети имеют право взять закон в свои руки? Нашлись мстители! Или что, к нам возвратились практики линчевателей?

– Я…

– Именно так! – не унимался Мел. – Любая толпа трейнитов – потенциальные линчеватели. Мне глубоко плевать на их мотивы, но я сужу по результатам: они все громят, все жгут, а если им нужно, то и убивают!

– Настоящие убийцы – это те, кто губят наш мир и набивают на этом свои карманы, а сами травят нас и хоронят под грудами отходов.

– Ты что, трейнит, Пег?

Отойдя на шаг назад, Пег провела ладонью по лицу.

– Мне кажется… я им сочувствую, – сказала она наконец. – В Лос-Анджелесе нельзя иначе. Пляжи загажены нефтью и канализационными стоками, воздух такой, что без маски не выйдешь, от водопроводной воды на милю несет хлоркой.

Под кожей на лбу Пег вновь началась пульсация. Чертов синусит!

– Согласен, в твоих словах есть доля правды, – смягчил свой тон Мел Торранс. – Прошлым летом у нас в саду в Шерман-Оукс погибла половина всех цветов – откуда-то дул ветер с дефолиантами, и мы даже не смогли сделать компост из того, что осталось. Да, мы живем не в раю. Но не стоит окончательно превращать его в ад. А именно это и делают трейниты! Они не предлагают взамен того, что мы имеем, что-то хорошее. Если бы они это сделали, я первым подписался бы под их программой, как и большинство здравомыслящих людей. Но они только громят все и оставляют после себя руины.

Он вновь чихнул, выругался и выхватил из ящика стола ингалятор. Чувствуя себя совершенно беспомощной, Пег сказала:

– Ты просто не понимаешь того, что они хотят сделать. И если бы ты получше знал Децимуса, ты бы…

– Я слышал о Децимусе все, что хотел услышать, – рявкнул Мел. – Даю тебе последний шанс, Пег. Или ты слезаешь с этой своей лошадки и начинаешь делать хорошую работу, как ты всегда это делала, или уходи!

– Я ухожу.

– Отлично! Всего хорошего! Я позабочусь, чтобы бухгалтерия выдала тебе месячный оклад в качестве выходного пособия. А теперь собери этот мусор с моего ковра и уходи. Я занят!

В коридоре навстречу ей с кресла поднялась хорошенькая цветная девушка.

– Вы, должно быть, Пег Манкиевич, так? – сказала она. – Я – Фелиция Джонс. Что с вами? Что-то случилось?

– Меня уволили, – с горечью в голосе сказала Пег.

– Ничего подобного! – раздался крик из-за полуприоткрытой двери. – Я все слышал. Ты сама уволилась!

Естественный продукт – естественный вид

Вы когда-нибудь изучали то, что написано мелким шрифтом на коробочке с косметическим средством? Пытались произнести эти слова, от которых сводит челюсти? А было у вас так: на вечеринке или на свидании с интересным вам мужчиной вы выглядели хуже, чем могли бы, потому, что не сумели справиться со своим страхом относительно того, что означают названия этих химикатов?

Но вы легко произнесете название того, что мы добавляем в МАЙЯ ПУРИНА!

Попробуйте сделать это прямо сейчас! Скажите: ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПРОДУКТ! Скажите: ЛЕПЕСТКИ СВЕЖИХ ЦВЕТОВ! Произнесите: РАСТИТЕЛЬНЫЕ ЭССЕНЦИИ! Видите? У вас получается! А поскольку у вас получилось, люди это заметят!

Владелец всегда на девять десятых прав

– Изыди, Сатана! – проревел священник.

Он был изможден, небрит, его сутана была покрыта грязью и засохшей кровью. Встав на пути подъезжающего джипа, он поднял иссохшей рукой крест. Позади священника стояли люди из его деревни – испуганные, но решительные, вооруженные – кто старым ружьем, кто топором, а кто мачете или ножом.

Из джипа вышли двое.

Одного звали Ирвинг С. Ханниган, и он приехал из Вашингтона, чтобы расследовать обстоятельства гибели Леонарда Росса.

Ему очень не нравилось это задание. Изучать причины чьей-то смерти в этих краях – все равно что пытаться уловить пригоршню дыма, потому что каждый, кто, как ты полагаешь, мог бы что-то прояснить в твоем деле, как только речь заходит об обстоятельствах и причинах, теряет связь с реальностью и начинает болтать об ангелах и Царице Небесной.

Второго вышедшего из машины человека звали майор Хозе Консепсьон Мадариджа де Кризо Гарсия. Был он младшим сыном одного из крупнейших в стране землевладельцев и воспитывался с младых ногтей в уверенности, что толпа обязана слушаться каждого его слова.

– Дай пройти, старый дурак! – прошипел он, подойдя к священнику. – Быстрее!

Но священник не отступал и не сводил с майора своих глаз, пронизанных кровавыми жилками. Почувствовав, что столкнулся с чем-то совершенно неожиданным, майор обернулся за поддержкой и советом к американцу. Ханниган, вероятнее всего, был детективом, шпионом или по меньшей мере правительственным агентом, а потому, конечно же, владел навыками общения с простым народом, недоступными аристократам и офицерам.

– Эти люди непохожи на членов группы сопротивления, – сказал американец. – Скажите им, что мы привезли еду.

Может быть, оно и так, а может, и иначе! Этих членов организации «Тупамарос» не отличишь от обычных людей