В отечественной исторической науке (В. И. Батюк, А. О. Чубарьян, В. О. Печатнов, И. В. Быстрова, Ю. Н. Жуков, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков, Н. И. Егорова[167]) принято считать, что именно эта мартовская речь Г. Трумэна в Конгрессе США положила начало печально знаменитой доктрине «сдерживания коммунизма», которая и стала основой всей новой внешней политики США. После 150-летнего господства изоляционистской «Доктрины Монро», провозглашенной еще в сентябре 1796 года в «Прощальном послании» первого президента США Джорджа Вашингтона, а затем в декабре 1823 года в традиционном ежегодном послании к американскому Конгрессу пятого президента Джеймса Монро, Администрация Г. Трумэна дала старт новой эре американского «интернационализма», или, вернее, «интервенционизма», основанного на бредовой идее особой мессианской роли США как первого в мире свободного и демократического государства. Сама же эта доктрина, которую бывший вице-президент США Генри Эгард Уоллес совершенно справедливо охарактеризовал как «безумный шаг к войне, вызвавший кризис в международных отношениях», обязана своим рождением вовсе не скудоумному президенту, а его команде «аналитиков», в которую тогда вошли самые злобные антисоветчики: заместитель госсекретаря Дин Ачесон, новый руководитель отдела Госдепа по планированию внешней политики Джордж Кеннан, глава ближневосточно-африканского отдела того же Госдепа Лой Хендерсон и начальник Европейского центра Управления стратегических служб Аллен Даллес. Отталкиваясь от этой мартовской президентской речи, уже в июне 1948 года Сенат США принял печально знаменитую Резолюцию № 239, или «Резолюцию Ванденберга», автором которой был сенатор-республиканец, глава Международного комитета Сената Артур Ванденберг, окончательно похоронившую изоляционистскую доктрину американской внешней политики и положившую начало созданию постоянных военно-политических блоков с участием США[168].　

Надо признать, что весь период «холодной войны» почти вся ее историография развивалась под заметным влиянием идейного противоборства научно-политических элит самих супердержав, которые были заинтересованы в оправдании действий своих государств и обвинении противника во всех негативных последствиях их глобальной конфронтации. Особенно отчетливо это стремление проявилось в попытках двух «ортодоксальных» школ — советской и американской — переложить друг на друга ответственность за развязывание «холодной войны». По сути, этот вопрос — вопрос ответственности за начало глобальной конфронтации — и стал центральным во всей мировой историографии «холодной войны». Так, известные американские историки и советологи (З. Бжезинский, Дж. Гэддис, Г. Фейс, Р. Пайпс, У. Мак-Нил[169]) всегда и везде свистели, что исключительно экспансионистские устремления «ленинско-сталинского социализма», непомерные личные амбиции и «идейный фанатизм И. В. Сталина», а также острейшая необходимость остановить советскую экспансию ради защиты «ослабших западных демократий» подвигли США и его союзников проведением «сугубо оборонительной политики» вступить в жесткое противоборство с СССР и вмешаться в решение всех глобальных мировых проблем. Что касается всех советских ученых и дипломатов (В. Г. Трухановский, Н. Н. Иноземцев, Н. Н. Яковлев, А. Л. Нарочницкий, Л. Н. Нежинский, Г. М. Корниенко[170]), то на протяжении всего послевоенного периода, вплоть до «горбачевской перестройки», они постоянно убедительно и в целом справедливо утверждали, что главной причиной начала и перманентного обострения политики «холодной войны» были имперские и гегемонистские (в том числе мондиалистские) устремления и цели американского правительства и транснациональных корпораций, которые, серьезно опасаясь роста популярности идей социализма во всем мире, вполне сознательно не только начали «холодную войну», но целенаправленно и постоянно вели провокационную подготовку к большой «горячей» войне против СССР и всех стран социалистического лагеря, развязав гонку ядерных и обычных вооружений.　

Эта точка зрения довольно неожиданно нашла активную поддержку в рамках так называемого «ревизионистского» направления западной историографии (У. Уильямс, Г. Алперовиц, У. Лафебер, П. Кальвокоресси[171]), которое впервые заявило о себе еще в начале 1960-х годов. Европейские «ревизионисты» полагали, что именно США несут основную ответственность за возникновение «холодной войны». По мнению этих специалистов, изначально главной стратегической целью Вашингтонской администрации являлось «глобальное переустройство мира» на базе «либерально-капиталистической модели», в рамках которой США имели бы никем неоспоримые преимущества и закрепили бы свое мировое лидерство (Pax Americana). Однако Советский Союз не разделял этих глобалистских планов и своей активностью на мировой арене де-факто препятствовал им. Пытаясь подавить эту активность, в том числе с помощью экономических санкций и «атомной дипломатии», США игнорировали многие законные интересы Москвы, а советские лидеры проводили скорее оборонительную, чем наступательную политику в этом вопросе.　

Между тем бескомпромиссная схватка «ортодоксов» и «ревизионистов» вызвала у части современных ученых желание найти иные истоки глобального конфликта двух сверхдержав. Возникшая именно на этой почве новая «постревизионистская школа» в зарубежной историографии (Г. Лундестад, Т. Нафтали, М. Леффлер[172]), стала объяснять возникновение «холодной войны» естественными и привычными противоречиями геополитического характера, а не злой волей вождей или крайней идеологической непримиримостью двух супердержав. Вслед за этими тремя самыми авторитетными и известными научными школами возникли еще несколько влиятельных направлений. Особое место в этом ряду занимают представители американской политологической школы «теории режимов» (М. Каплан, Б. Рассет, X. Старр, Дж. Най[173]), которые стали рассматривать «холодную войну» в качестве своеобразного «режима безопасности» для формирования послевоенного мирового порядка. Очень своеобразную трактовку «холодной войны» предлагали и теоретики школы «мир-системного анализа» (А. Г. Франк, С. Амин, И. Валлерстайн, Дж. Арриги[174]), которые видели в ней главный и вполне реальный инструмент совершенно сознательного раздела сверхдержавами нестабильных и слаборазвитых регионов мира на сферы своего влияния и контроля и т. д. Кроме названных полноценных научных зарубежных школ, можно указать и целый ряд научных групп, которые предлагают свои гипотезы, объясняющие возникновение «холодной войны» либо конфликтом «сталинизм — атлантизм», либо ошибками «системы коммуникаций», либо неспособностью двух сверхдержав мирно поделить Восточную Европу, либо последствиями «атомного шантажа» и т. д.　

6. Палестинская проблема и образование государства Израиль (1945–1948 годы)

Хорошо известно, что еще во время войны Великобритания существенно расширила свое влияние в Ближневосточном регионе и в начале октября 1944 года тогдашний глава британского Форин-офиса Антони Иден инициировал подписание пятью арабскими государствами — Египтом, Сирией, Трансиорданией, Ираком и Ливаном — так называемого «Александрийского протокола». Именно на базе этого протокола под эгидой Великобритании в конце марта 1945 года в Каире была создана Лига Арабских государств, которая вскоре пополнилась еще двумя членами — Саудовской Аравией и Северным Йеменом.　

Между тем к моменту создания этой Лиги на территорию арабской Палестины за годы войны переселилось более 600 тысяч европейских евреев, что вызывало крайнее недовольство во всем арабском мире. В этой сложной ситуации британский кабинет, владевший особым мандатом на управление Палестиной еще с апреля 1920 года, вынужден был перекрыть приток еврейских поселенцев в этот регион, что вызвало