живых, как только узнаю, что он может летать. В тот момент, когда они оказываются в воздухе, начинается война. И только одному человеку разрешается выйти оттуда живым. Угадайте, кто никогда не проигрывал битв?

Водитель берет себя в руки и ободряюще кивает мне. — Мэм?

Поджав губы, я ныряю в машину.

Водитель захлопывает дверцу.

Я отодвигаюсь от Алистера как можно дальше.

В машине холодно. Я смотрю в окно на город, оживленно потирая руки. Мне на колени бросают куртку. Я удивленно поднимаю взгляд и вижу, что Алистер все еще смотрит на свой телефон.

Мои глаза сужаются.

Он кладет трубку и спокойно встречает мой взгляд. — Где ты живешь?

Я проговариваю адрес.

— Бернард, — говорит Алистер, не обращая на меня внимания, — сначала отвези мисс Джонс домой.

— Да, сэр.

Я дрожу, когда температура в машине поднимается до критического уровня. Что не так с этим парнем? Он что, хладнокровная рептилия? Нет необходимости путешествовать в ящике со льдом.

Мой взгляд опускается на его куртку. Даже заклятые враги прижимаются друг к другу, чтобы сохранить тепло во время кризиса. Кроме того, этот дорогой кусок ткани не причинил мне никакого вреда. Я не могу отвергнуть его только потому, что он служит высокомерному хозяину.

Плотнее натягивая куртку, я просовываю руки в рукава и закутываюсь в нее. Ткань поглощает меня. Она пахнет Алистером. Пряный и дорогой.

Пока в машине воцаряется тишина, звонит мой телефон.

Я беру трубку. — Привет, детка.

Голос Санни врывается мне в ухо. — Ты уже ушла из офиса?

Если Алистер слышит мой разговор, он не подает никаких визуальных подсказок. Он сидит, скрестив руки на груди и закрыв глаза.

— Я уже в пути, — тихо отвечаю я.

— Почему ты не отправила мне смс с номером машины?

— Меня подвез кое-кто другой.

— Кто-то вроде кого?

— Мой босс, — шепчу я. — Я скоро буду дома.

— Но…

Я вешаю трубку, прежде чем Санни успевает сказать что-нибудь компрометирующее. Язык, который я использую, чтобы описать Алистера дома… красочный. При такой тишине в машине и таком громком голосе Санни все, что она скажет, будет транслироваться в высоком разрешении.

Алистер ерзает на своем сиденье. — Кто-то, должно быть, беспокоится о тебе.

— Э-э, да. — Я постукиваю телефоном по ладони, удивленная тем, что он поддерживает разговор.

Он снова сдвигается. — Парень, верно?

Парень? Скорее, подонок, наносящий удар в спину.

Это напомнило мне. Все мои вещи все еще у Дрейка. Санни предложила достать их для меня, но я боюсь, что она изуродует Кожаное лицо бензопилой. Конечно, я бы с удовольствием посмотрела, как она кромсает диван Дрейка, бьет битой по его телевизору и поджигает его одежду, но мы не можем позволить себе выкупить эти вещи обратно. И я определенно не могу позволить себе внести залог за нее прямо сейчас.

Я ни за что не позволю ей там свободно себя вести.

Я качаю головой. — Нет, никакого парня.

— О. — Алистер откидывает голову назад.

Возможно, это игра света, но мне кажется, я вижу, как его губы растягиваются в улыбке. Выражение быстро исчезает.

Серые облака проливают легкий дождь. Окна запотевают, и я улыбаюсь. Прижимая палец к поверхности, я рисую круг и выколачиваю два глаза. Когда приходит время нарисовать улыбку, я бросаю взгляд на Алистера.

Он пристально наблюдает за мной.

Поворачиваясь назад, я меняю свой обычный смайлик на два рога и клыки. Вот. Это больше подходит для машины, на которой ездит Алистер.

Его губы снова быстро дергаются. — Хороший рисунок.

— Это вдохновлено кем-то, кого я знаю.

— Полагаю, в этой машине этого нет.

— О, определенно нет.

Он отворачивает голову, но я вижу, как он улыбается в отражении стекла.

Когда машина притормаживает перед квартирой Санни, дождь все еще идет. Алистер роется в поисках чего-то под водительским сиденьем и протягивает это мне.

Это зонтик.

— Не болей, — говорит он. Я почти тронута… пока он не рычит: — Это было твое решение остаться допоздна сегодня вечером. Я ожидаю, что завтра ты придешь на работу вовремя, даже если тебе придется нести коробку с салфетками.

Мой пульс учащается, я грубо стаскиваю с него куртку и швыряю ее обратно на стул. — Оставь свой дурацкий зонтик, — бормочу я.

Когда я начинаю выходить, Алистер останавливает меня. Взяв меня за руку, он вкладывает зонтик мне в ладонь. Его глаза темные и напряженные.

Раздраженно я хватаю зонтик, открываю его и топаю в квартиру Санни. Дождь льет проливными потоками, под стать буре в моем собственном сердце.

Холланд Алистер — невыносимый, бесчеловечный, буйно помешанный.

И теперь я уверен, что он нанял меня только для того, чтобы превратить мою жизнь в сущий ад.

На следующий день на работе я держусь подальше от Алистера, и, к счастью, он ушел чем-то заниматься для Fine Industries. Я избавлена от вида его великолепного, хмурого лица на несколько часов.

Но то, что кошки нет, не означает, что маленькие мышки — вроде меня — могут играть. Алистер оставил мне длинный список дел, которые я должна выполнить к концу дня.

Все это мне приходится втискивать в промежутки между встречами с менеджерами салона Belle's Beauty. И мне приходится продолжать приставать к отделу маркетинга с просьбой разрешить рекламную акцию в магазине.

Обед — это сэндвич с тунцом, который я запихиваю в рот, пока изучаю отчеты о продажах и составляю сводки тенденций рынка средств по уходу за кожей в соответствии с инструкциями, которые сыплются из моего почтового ящика.

Я в ужасном настроении, когда звонит мой телефон.

Становится еще хуже, когда на линии раздается голос Дрейка. — Кения.

Мой рот сжимается.

Он колеблется. Снова зовет меня по имени. — Кения?

О. Так вот как звучит предательство. Глубокое и бархатистое.

Его дыхание прерывается над линией. — Я знаю, что ты там.

— Да. — Мой голос дрожит. Я ничего не могу с этим поделать.

Разбитое сердце ощущается как тысяча острых стрел, впивающихся в кожу. Пахнет горчицей и размокшим хлебом. Это звучит как голос, который раньше шептал обещания вечности.

На меня нахлынули сладкие воспоминания. Дрейк заключает меня в объятия на нашем первом совместном концерте. Дрейк сжимает мой подбородок, когда мы целуемся на лестнице библиотеки. Дрейк приглашает меня переехать к нему.

— Чего ты хочешь? — Я рычу.

— У меня есть твои вещи, — говорит он. — Я собрал их для тебя.

— Я не просила тебя трогать мои вещи, Дрейк. Я спросила тебя, во сколько ты уйдешь, чтобы я могла забрать свои вещи.

— Кения.

— Во сколько ты уйдешь? Я не хочу тебя видеть.

Тишина