– Зато есть в радиусе в полквартала, – пожал плечами Майк. – А главное, на выездах от этих всех ваших местных достопримечательностей. Мой гениальный математик-брат все подсчитал. Сколько времени нужно, чтобы остановить автомобиль, выгрузить труп, вернуться к машине и уехать. Время нахождения именно этой «Тойоты» недалеко от мест, где находили девушек, совпадает во всех случаях, какие Тимка смог проверить. И вообще, разве не подозрительно, что везде был один и тот же автомобиль?

– Конечно, подозрительно, – согласился майор. – Но надо еще доказать, что это один и тот же автомобиль.

– Номер мы частично восстановили, – с чуть хитроватой улыбкой сообщил Шерлок, передавая полицейскому следующее фото. – И кстати, он, этот самый номер, почему-то наполовину замазан.

– Убедили! – Полицейский тут же повеселел. – А вы реально круто работаете! Сейчас же передам, пусть наши пробивают, может, и вычислим, чья это машинка. Или вы это тоже уже узнали?

– Могли бы, – признался Майк. – Мой брат легко мог вскрыть базу ГИБДД. Только тогда мы вряд ли бы нашли с вами общий язык. Видите, – он не удержался от ироничной улыбки, – мы стараемся работать только в рамках закона.

– Хорошо, сейчас.

Майор позвонил кому-то, продиктовал марку автомобиля и известные частично данные номера.

– Ждем, – оповестил он своих гостей. – Может, еще чем-то порадуете?

– Есть версия, по какому критерию маньяк выбирает своих жертв, – осторожно начал Шерлок.

– Серьезно? – Вот теперь майор готов был слушать внимательно. – Если это так…

– Попробую объяснить подробно, – начал Майк.

Лиза и Мира быстро поняли, что драматический театр в этом городе найти легко. Его ни с чем не перепутаешь. Массивное представительное здание, построенное в стиле русского классицизма. Широкий портик, ряд толстенных колонн, за которыми с азартом могут играть в прятки не только дети, но и взрослые люди, при желании. Над входом приделан огромный металлический щит в виде античной маски. В общем, мимо не пройдешь.

На самом деле массив театра занимал почти квартал. И Мира с Лизой безропотно обошли заведение культуры кругом, чтобы через арку проникнуть за кованые решетчатые ворота, во двор, покрутиться там в лабиринте каких-то пристроек и наконец-то найти служебный вход.

Еще минут двадцать ушло на поиски музея и переговоры насчет осмотра экспозиции с дальнейшим интервью. Пресс-секретаря, к счастью, в театре не было. Согласилась переговорить с псевдожурналистками некая дама, явно бывшая актриса, сейчас занимающая какую-то административную должность.

Мира не лукавила, когда просила у Лизы помощи в этом деле, она реально за время своего добровольного отшельничества немного растеряла навык общения с людьми. Но экстрасенс очень даже успешно справлялась со своей ролью. Лиза была профессионально вежлива, в меру напориста и уместно находчива.

Наконец-то девушки очутились в музее театра и даже без назойливого сопровождения. Это была небольшая экспозиция, всего три зала. В первом из них хранились в подсвеченных стеклянных витринах старинные программки, несколько заношенных древних костюмов, роскошное кресло – декорация одного из спектаклей прошлого, огромный веер из облезлых страусиных перьев, бутафорская шпага и карнавальная маска, черная и с редкими пайетками.

Следующий зал рассказывал о более современных постановках. И вот тут красовалась та самая афиша.

– Кажется, в таких случаях говорят: бинго! – тихо, но с явным волнением заметила Лиза, фотографируя изображение на планшет. Она тут же отослала изображение в общий чат.

– Именно так, – удовлетворенно подтвердила Мира, внимательно осматривая афишу. – Актрису зовут Алла Старкова. И сдается мне, это псевдоним… Но ладно. С этим разберемся. Главное, что премьера спектакля состоялась восемь лет назад. Как я и вычитала в Интернете.

Лиза кивнула и написала новое сообщение, указав имя актрисы.

В том, что девушки напали на след, сомневаться не приходилось. На афише, выполненной в мрачных тонах, на затемненной сцене стояла девушка лет так двадцати с небольшим. Распущенные волосы, чуть завитые в романтичные волны, спускаются по плечам, на лице легкий румянец, глубокие фиолетовые тени на веках, на губах помада интересного, но ядовитого цвета фуксии. Одета актриса в платье с глубоким декольте, с развивающейся длинной юбкой. Цвет платья был нежно-розовым. Но главное, и фасон, и даже цветовая гамма совпадали с теми нарядами, в которые маньяк-вампир переодевал своих жертв после смерти. Таким же был и макияж, и прическа.

– Тут краткая информация по спектаклю и актрисе. – Мира читала текст, висящий на стене в простой темной тонкой рамке. – Эта Алла сама нашла тему для сценария, это был ее дебют… Ого! Ей, кстати, на тот момент, когда она впервые сыграла эту самую невесту вампира, было уже тридцать пять лет!

– По ней и не скажешь, – рассматривая изображение на афише, удивленно заметила Лиза.

Тут сзади раздалось осторожное покашливание, немного театральное, конечно. Девушки обменялись испуганными взглядами, прежде чем обернуться. Обе ожидали увидеть позади себя как раз ту самую Аллу. Но нет, их отвлекла от изучения улик совсем другая женщина. Миниатюрная, чуть полноватая, в ярком синем обтягивающем фигуру платье. На груди дамы блестела немаленьких размеров брошь, длинные серьги свисали от ушей почти до плеч. Но что удивительно, все это именно на этой женщине смотрелось почти гармонично, по крайней мере, не пошло. Темные волосы незнакомка убрала в аккуратный пучок, на лице был заметен весьма скромный и умелый макияж.

– Извините, – мило улыбнувшись, сказала она. – Случайно услышала конец вашего разговора…

Она выдержала паузу. Все-таки театральную.

– Хотела только указать, что, к сожалению, на афише изображена не Алла, – еще одна пауза. – Точнее, Алла, но не в том возрасте, когда ставили спектакль. Для афиши взяли ее ранние фото. А дальше… Все знают волшебство фотошопа.

Последний комментарий был изящно подчеркнут чуть заметной иронией.

– А вы же тоже актриса! – с некоторым хорошо разыгранным, почти детским восторгом заметила Мира. – Да? Вы ведь тут, в театре играете.

Это уже был не вопрос, а утверждение, хотя на самом деле аналитик понятия не имела, играет ли эта дама на сцене вообще.

– Играла, – с достоинством поправила ее незнакомка. Хотя было видно, что она польщена этим «узнаванием». – Сейчас отошла от сцены. Не хочу, чтобы меня запомнили… другой.

Обе девушки кивнули, поняв намек. Актриса не хотела стареть прилюдно. Скорее всего, эта дама на самом деле уже была старовата для своего прежнего амплуа инженю. Но возможно, уход со сцены и правда был ее собственным выбором.

– А Алла? – вернулась Лиза к интересующей ее теме. – Она… как же так?! На афише молодая, а на сцене… Зрители же увидят, что она старше.

– За гримом – вряд ли, – снисходительно ответила актриса, хотя при этом в ее тоне легко можно было услышать сомнение в том, что зрители чего-то там не заметят. – Но ведь это театр. Сара Бернар сколько лет играла, и ничего. Приходят посмотреть на талант, а не на возраст.