Фелисити улыбнулась.

— Я неплохо знаю тебя, Себастиан.

Она достала из шкафа две тарелки и приборы, и расставила их на столе, давая Себастиану время оправиться от неловкости.

— Итак, расскажи мне, что тебя тревожит, — попросила Фелисити, когда они наконец сели за стол. — Что-то случилось в центре?

— Да.

Из него слова не вытянешь! Что за несносный характер! — раздраженно подумала Фелисити. Придется задавать наводящие вопросы. Впрочем, она привыкла к сдержанности и немногословности Себастиана.

— Ты хочешь, чтобы я угадала с трех раз, что именно произошло? — спросила она, положив себе на тарелку несколько ложек салата.

— Водонагреватель вышел из строя, — буркнул Себастиан.

— Но ты, наверное, был готов к этому, Себастиан. Ведь срок эксплуатации водонагревателя давно истек, — заметила Фелисити.

Себастиан бросил на нее удивленный взгляд. Откуда она все это знает?

— Я давно заменил бы его, если бы у нас были деньги, — проворчал он и, макнув кусочек рыбы в соус, отправил его в рот.

— Ты решил отремонтировать водонагреватель?

— Он не подлежит ремонту, нужен новый.

Фелисити кивнула.

— А это значит, что тебе нужны деньги не только на приобретение котла, но и на его установку, — сделала она вывод.

Себастиан снова поразился ее сообразительности и деловой сметке.

— Теперь ты понимаешь, почему я не в духе?

Фелисити улыбнулась.

— И перестань, пожалуйста, улыбаться. Это действует мне на нервы, — хмуро сказал он.

Фелисити опустила глаза и продолжала есть молча.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — не выдержал Себастиан. — Об акции по сбору денег для центра.

— Вовсе нет. Ты взрослый человек и сам найдешь выход из создавшегося положения. Я не хочу вмешиваться в твои дела.

Себастиан нахмурился. Он не ожидал, что Фелисити это скажет. Себастиан хотел немного поспорить с ней, поупрямиться, а потом сдаться. Но Фелисити вдруг уступила ему без боя. Это было совершенно не похоже на нее. Себастиан почуял, что она приготовила ему ловушку. Фелисити, по существу, приперла его к стенке.

— Ну хорошо, — сердито сказал он и тяжело вздохнул. — Ты победила.

— Победила? — переспросила Фелисити, невинно улыбаясь. — О чем ты, Себастиан?

Он сердито взглянул на нее. Она прекрасно понимает, о чем он говорит!

— Я вынужден поддержать твою идею. Я согласен на проведение акции по сбору средств для нашего центра, хотя мне отвратительна сама мысль о том, что нам придется ходить с протянутой рукой.

Фелисити хотелось броситься ему на шею и расцеловать его в обе щеки, но она сдержалась. Наконец-то она получит возможность по-настоящему помочь Себастиану! Фелисити чувствовала себя его должницей.

— Нам не придется ходить с протянутой рукой, Себастиан, обещаю тебе. Вот увидишь, я сделаю так, что тебя будут упрашивать взять деньги на развитие центра. — Глаза Фелисити блестели от возбуждения. — Но нам нужен повод для организации крупной акции.

— Повод? — с недоумением переспросил Себастиан. Он дал Фелисити палец, а она норовит оттяпать всю руку!

— Ну да! Центр молодежного досуга был открыт в начале пятидесятых годов. Предположим, что это был 1951-й. В таком случае в этом году мы можем отметить круглую дату — двадцатилетие нашего воспитательного учреждения. Вот и повод для организации крупной благотворительной акции!

Себастиан нахмурился.

— Те, чья молодость пришлась на начало пятидесятых годов, сразу же клюнут на приманку. Мои знакомые журналисты сделают все, чтобы заставить их почувствовать ностальгию.

— Но зачем нам повод?

Себастиан привык идти к своей цели прямо, он не любил обходных путей и никогда не прибегал к хитростям и уловкам.

— Людям требуется благовидный предлог для того, чтобы нарядиться и собраться в определенное время в определенном месте, — терпеливо объяснила Фелисити и, видя, что Себастиан хочет что-то возразить, быстро добавила: — Я знаю, что ты не такой, как все, тебе не нужен повод для того, чтобы помочь ближнему. Но большинству он необходим, поверь мне.

Себастиан покачал головой. Затея Фелисити казалась ему в высшей степени сомнительной.

— Надеюсь, ты не заставишь меня надевать смокинг? — спросил он. — Не рассчитывай на то, что я буду подыгрывать тебе. Это твой план, и ты должна руководить акцией. Я останусь в тени.

— Нет, это невозможно, — твердо возразила она. — Ты должен присутствовать на благотворительном обеде. Не бойся, тебе не придется ничего делать, твоя роль будет сведена к минимуму.

— Но зачем мне участвовать в этом спектакле?

— Потому что ты не можешь оставаться в стороне! — воскликнула Фелисити. — Центр молодежного досуга — твое детище. Ты посвятил ему три года своей жизни и собираешься работать и дальше. Обещаю, что все хлопоты по организации и проведению акцию я возьму на себя. Прошу тебя только об одном: приди и пообедай вместе с гостями.

Себастиану стало совестно. Разве может он взваливать на хрупкие плечи Фелисити такую тяжелую ношу?

— Ты родила ребенка всего лишь неделю назад. Ты устала, тебе необходимо отдохнуть, а не заниматься организацией благотворительной акции, — промолвил он.

— Я вовсе не устала, меня переполняет энергия! — весело возразила Фелисити.

Себастиан покачал головой.

— Я знал, что ты это скажешь.

Фелисити улыбнулась.

— Вот и отлично. А теперь давай займемся составлением списка тех, кого мы должны пригласить на благотворительный обед.

Тяжело вздохнув, Себастиан покорно кивнул.

Себастиан с интересом взглянул на висевший в гостиной костюм, приготовленный Фелисити для него. Она тем временем скрылась за ширмой, чтобы примерить платье, в котором собиралась завтра явиться на благотворительный обед. Фелисити хотела показаться в нем Себастиану.

Висевшие перед ним красная куртка, узкие брюки и белая нейлоновая сорочка не нравились Себастиану. Неужели все это он должен будет надеть завтра? Что за причуды! Себастиан не привык носить подобную одежду.

Он недовольно хмыкнул.

— В чем дело? — донесся из-за ширмы голос Фелисити. — Тебе не нравится приготовленная мной одежда? Примерь этот костюм. Он должен прийтись тебе впору.

— К чему этот маскарад? — сердито осведомился он.

— А ты ожидал, что я попрошу тебя облачиться в смокинг? — Фелисити рассмеялась. — Нет, мы должны одеться по моде начала пятидесятых годов.

— Но зачем это нам?