его артистического обаяния тоже мало что даст. Да и нет у него арсенала так называемых творческих приемов, инструментария певческого ремесла. Есть гитара на уровне сердца, как точно сказал бард Борис Вахнюк.

А там, где сердце, — там уже судьба, крепкий узел, в котором завязаны жизнь человека, пути его поколения и общества, в котором он живет, в котором рождается, как личность.

В середине пятидесятых годов, когда Володя только начал ходить в школу, наступило десятилетие поэтического половодья, стихи не только читали с эстрады, на стадионах на школьных вечерах и у походных костров. Их пели. Появился особый жанр в нашей музыкальной культуре, явление в общественной жизни. Сочиняли стихи и пели их студенты и целинники, туристы и геологи, солдаты и моряки. Может быть, поэтому бардовскую песню и назвали самодеятельной.

Но уже тогда появились барды, пишущие настоящие стихи, сочиняющие неповторимые мелодии. Школьник Муравьев о них не знал. Не знал, что уже в 1961 году в Ленинграде был создан клуб «Восток», в котором пели Клячкин, Вихорев, чуть позже Кукин, что в Москве объединились Визбор, Якушева, Ким. Не знал, что в 1965 году в Бресте на I слете участников Всесоюзного похода по местам революционной, боевой и трудовой славы, по сути дела, состоялся первый фестиваль самодеятельной песни. Программно прозвучала патриотическая песня Круппа «Ровесников следы», которая теперь прочно вошла в репертуар Муравьева.

Володя в школе писал стихи, любил поэзию, пел под аккомпанемент пианино английские и советские песни.

Потом в мединституте с вокально-инструментальным ансамблем лихо исполнял: «Опять от меня сбежала последняя электричка» Потом узнал о бардовской песне.

Для ровесников Муравьева она была открытием, она пришла к ним из конца пятидесятых — начала шестидесятых, как звук, отставший от самолета. В Казанском университете в 1966 году состоялся первый вечер самодеятельной песни. Пели В. Жихарев, А. Макин, Э. Скворцов, Б. Львович, А. Филиппов. А Володя был в зале. И тогда твердо решил организовать такой же клуб в мединституте.

Товарищ по клубу Ильдус Гирфанов обучил Муравьева трем гитарным аккордам — это было начало. Выступал с концертами. А в 1967 году ребята из клуба поехали на фестиваль в Смоленск и стали там лауреатами. Муравьев не поехал. Тогда он отдал предпочтение другой своей страсти — спорту, поехал на зональные соревнования в Уфу. Он возглавлял баскетбольную команду института, ставшую чемпионом страны среди исполнителей, назвали его победителем конкурса и в составе ансамбля с Боковым. Вместе спели «Трубачей» Берковского, песню гражданского звучания.

Надо сказать, что патриотическая, политическая песня в репертуаре Муравьева занимает особое место. «Помни войну!», «Рассказ ветерана», «Полоцк», «Военные фотографии», «Серега Санин» Визбора, «Музыка ждет» Полоскина, «Тыл и фронт», «Баллада об отце» Вахнюка и множество других песен гражданского накала звучат в исполнении Володи без ложного пафоса, по-человечески глубоко и лирично. Он вообще лирик, Владимир Муравьев. В каждую песню вкладывает столько души, что она становится его песней. Ему веришь.

Удивительно, как в этой судьбе неразрывно переплелись профессия медика, борющегося с бедой, и верность бардовской музыкальной стихии. Владимир Юрьевич Муравьев руководит эндоскопическим центром Министерства здравоохранения ТАССР, он секретарь партийной организации республиканского онкологического диспансера. Пишет диссертацию. И его хватает еще на концертную деятельность. Он президент Казанского городского клуба самодеятельной песни.

После ночного, особенно трудного дежурства — с утра обычный прием больных. Во время обеда — запись на радио, потом опять больные, консультации, а вечером — выходит на подмостки лауреат Всесоюзных и республиканских фестивалей самодеятельной и политической песни, участник Х Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Берлине Владимир Муравьев.

Он поет песню своего друга А. Круппа, погибшего в горах, и она звучит как программа самого певца:

«Ставь против горя свою доброту

Это, наверное, кое-что значит.

Пусть даже песня застрянет во рту,

Хочется петь — невозможно иначе.»

«Вечерняя Казань», 26 октября 1984 г.

Верность песне, А. Миллер

Помните, была такая песня у Юрия Визбора — «Три минуты тишины»… В 60-е годы пели ее, кажется, все и повсюду. Что открывалось нам в этой неброской песенке, чем она нас брала? Наверное, новизной интонации. Привыкшие к казенному пафосу, бытовавшему тогда на эстраде, мы вдруг увидели, что о большом, о главном можно, оказывается, вот так: просто, вполголоса.

«Последний троллейбус» Булата Окуджавы, «Серега Санин» того же Визбора, «Маленький трубач» Сергея Никитина, «Атланты» Александра Городницкого — в этих песнях молодежь 60-х выражала себя, свое отношение к современности. Они учили человеческой сплоченности перед лицом беды, учили ненавидеть ложь и подлость, защищать тто, что дорого, что свято. Эти песни, звучавшие в большинстве своем камерно, почти интимно, учили нас гражданственности — в самом подлинном значении этого слова. Они становились исповедью поколения, и неважно было, кто там автор, а кто исполнитель — каждый пел их, как свои.

Пели их и мы в своей школьной компании. А потом стали забывать. То ли возраст, дела да заботы, то ли просто суета, — в общем, петь мы давно перестали. Но на днях я вдруг снова встретилась с этими песнями на концерте Владимира Муравьева, одного из самых популярных в нашем городе исполнителей молодежной патриотической песни. В зале МЦ сидели мальчики и девочки другого поколения — и так же жадно, как мы когда-то слушали, и так же готовы были подпевать. Оказалось, песни живут.

«Песни разных лет» — так назвал В. Муравьев свою программу, ставшую своеобразным творческим отчетом за пятнадцать с лишним лет исполнительства. Ему ничего не пришлось вспоминать и разучивать заново: с песнями своей юности он никогда не расставался.

В пестрой плеяде первых казанских менестрелей студент мединститута Володя Муравьев был не самой заметной фигурой. На первом университетском вечере самодеятельной песни в 1966 году он был лишь в числе слушателей, и, стоя в тесной толпе между рядами, вместе со всеми восторженно аплодировал Э. Скворцову, Б. Львовичу, А. Дроздову. Но уже через полгода организовал такой же вечер у себя в мединституте, а через год стал участником первого в своей жизни фестиваля самодеятельной песни в Смоленске.

С тех пор Володя не расстается с гитарой, объездил с ней всю страну, пел на БАМе и на КамАЗе, выступал перед строителями Днепрогэса-2, встречался с дальневосточными пограничниками, вместе с агитбригадой ЦК ВЛКСМ плавал на атомных ледоколах «Ленин и «Арктика»… Он участник почти сорока республиканских и всесоюзных фестивалей, причем более двадцати раз становился их лауреатом, ездил в составе советской делегации на Х Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Берлин.

И все же не о выдающемся