— Вот так ты защищаешься — замыкаешься в себе. Ты выбираешь женщин, которым нужны твои деньги, подарки, роскошь и слава, но не чувства. И боже упаси, если кто-нибудь захочет большего и влюбится в тебя. Ты не хочешь быть уязвимым, отказываешься довериться и открыться другому человеку, потому что боишься, что тебя снова покинут и обидят.

Алексей резким тоном сказал что-то по-русски.

— Я знаю, что никогда не оставлю ребенка, которому я нужна, — продолжала Мэйзи. — Анаис никогда по-настоящему не любила Костю. Я знаю, что такое быть покинутым, потому что своими глазами видела, как это происходит с ребенком, которого я люблю. И я вижу, что тебе тоже знакомо это чувство — ты пришел и спас Костю. Именно так ты выражаешь любовь — ты даешь защиту. Но мне не нужна защита — я не двухлетняя девочка. Мне нужно, чтобы ты открылся мне и поверил, что я не обижу тебя.

— Чего ты хочешь? — тихо спросил Алексей. — Скажи мне, и я это сделаю.

Он все еще не был готов рискнуть. Мэйзи поняла, что ей больше ничего не остается, кроме как оставить его и уехать в Лондон. Она испытала все средства, чтобы заставить Алексея увидеть очевидное. Она любила его, но не знала, сможет ли он измениться. Все ее слова были напрасны.

Да, она может потерять его, но что ей оставалось?

— Позволь мне увезти Костю обратно в Лондон. — Казалось, что земля уходит у нее из-под ног. — Дай мне уйти.

Алексей вздрогнул, как от удара.

— Костя мой подопечный, а не твой, — проговорил он сдавленным голосом, который она едва узнавала.

— Я не могу его оставить, — прошептала она.

— Ты единственная мать, которую он знал, — тихо сказал Алексей, словно говоря с самим собой. — Но я лишь сегодня вечером это понял. — Он повернулся к ней и посмотрел ей в глаза. — Если учесть все обстоятельства, тебе и правда лучше всего вернуться в Лондон. Но я не исчезну из Костиной жизни, и пока ты с ним, тебе не удастся избавиться от меня.

— Пойду собирать вещи, — ответила Мэйзи, сглотнув. — Я уеду рано утром. Ты можешь все подготовить для нас с Костей?

— Да. Но ничего не закончилось, Мэйзи.

Она пожала плечами, едва сдерживая слезы. Она все сказала — теперь выбор был за Алексеем.

Мэйзи услышала звонок в дверь. Сегодня клиентов не ожидалось, и она подумала, что это Элис, которая вернулась рано, забрав детей из школы.

Элис обязательно обрадуется сегодняшним новостям — ей удалось закупить валансьенские кружева по скидочной цене.

Элис, владелица магазина дамских шляпок, искала помощницу, и Мэйзи воспользовалась этой возможностью, как только устроила Костю в детский сад. Вся ее работа заключалась в поиске материалов, ведении счетов и поиске клиентов трижды в неделю — это подходило ей как нельзя лучше.

Днем она была занята, а главное, принадлежала сама себе. Она нашла себе новых друзей, ходила в кино, по магазинам, в кафе. Ей нравилась такая простая и скромная жизнь — гораздо больше, чем лимузины и роскошные отели. В этой жизни она могла сама принимать решения, и если в ней не было Алексея, то она, по крайней мере, сделала все, что было в ее силах.

Мэйзи повернулась к двери и чуть не упала от неожиданности. В дверях стояла не миниатюрная Элис, а русский мужчина ростом почти два метра — тот самый, о котором она тосковала и которого ругала весь долгий месяц, прошедший с момента их расставания. На нем были простые, но дорогие черные брюки и белая рубашка с расстегнутым воротом. В дамском магазине, среди кружев и шляпок, он выглядел почти комично.

Почти.

Мэйзи стояла спиной к нему, слегка наклонив голову. От рыжих волос и голубого платья, перехваченного поясом и плотно облегавшего ее бедра, до туфелек на французском каблуке, она была воплощением женственности и изящества.

Она развернулась, и ее карие глаза загорелись. Она не стала делать ничего из того, что он ожидал от нее. Не ахнула, не нахмурилась, не бросилась к нему в объятия — а просто осталась стоять там, где была, глядя на него серьезными и немного удивленными глазами.

— Алексей!

— Привет, Мэйзи.

Глядя на знакомые прекрасные черты его лица, Мэйзи с трудом узнала того человека, чьи глаза преследовали ее в снах все эти недели. Он снова стал тем жестким, но элегантным мужчиной, который ворвался в кухню дома Куликовых и навсегда изменил ее жизнь. Правда, когда он смотрел на нее, уголки его губ трогала легкая улыбка, а взгляд его синих глаз смягчался, и в них был вопрос.

Алексей Ранаевский не задавал вопросов — он отдавал приказы. Все знали об этом, но Мэйзи понимала, что это было не совсем так. Каждый вечер в шесть часов он говорил с Костей по телефону. Она снимала трубку и слышала его низкий ласковый голос:

— Мэйзи.

И отвечала:

— Костя здесь, — боясь даже произнести имя Алексея.

Она сидела рядом, слушая тихий звук его голоса, доносившийся из телефонной трубки, и каждый раз после того, как Костя прощался с ним, испытывала искушение поговорить с ним сама — но что она могла сказать ему? «Я люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулся ко мне»? Но Алексей, если бы он хотел что-то ей сказать, позвонил бы и сказал это сам — или сел бы на самолет и прилетел к ней, чтобы поговорить с ней лично.

И вот он здесь.

— Что ты здесь делаешь? — Ее собственный голос показался ей испуганным.

— Я вернулся в дом Куликовых, чтобы проверить его безопасность.

Это были не те слова, которых Мэйзи ожидала от него, и надежда, затеплившая в ее сердце, погасла.

— Я велел поменять устройства, пока мы с тобой были в Равелло.

Он говорил об этом времени так, будто оно было отпуском. Мэйзи перестала с обожанием глядеть на Алексея и собралась с силами.

— Я не думаю, что это нужно, — ответила она как можно более спокойным тоном. — Вряд ли Косте угрожает какая-то опасность. — Но она знала, почему Алексея волновал этот вопрос: он видел в Косте себя и хотел дать ему то, чего никогда не было у него самого.

— Я не только про Костю. Я хочу, чтобы и ты, Мэйзи, была в безопасности.

— Я? Разве кто-нибудь хочет меня обидеть?

— Я не думаю, что кто-то хочет тебя обидеть. Я просто… — Алексей провел рукой по волосам и печально улыбнулся. — Я делаю то, о чем ты говорила. Тем, что я тебя защищаю, я показываю тебе, насколько сильно тебя люблю.

Мэйзи была рада, что сзади нее стол, за который она могла ухватиться, чтобы не упасть.

— Я прошу тебя простить меня и хочу, чтобы ты вернулась ко мне в Равелло вместе с Костей. Я хочу, чтобы мы были семьей.

Губы Мэйзи пересохли.

— Тебе понадобилось целых четыре недели, чтобы принять это решение?

— Тебе было тяжело без меня?