«Ты совсем разнюнилась, дурочка! Раз так, залезай под кровать и сиди там, пока тебя не вытянут за подол!» — сказала она себе. Собравшись с духом, распахнула дверь и попала в объятия только что поднявшегося по лестнице Хока.

— Что с тобой, Фрэнсис? Надеюсь, все в порядке? — воскликнул тот, хватая ее повыше локтей и отстраняя от себя, чтобы встревоженно вглядеться в лицо.

«А как ты думаешь, болван? Конечно, не все в порядке, и виноват в этом ты!» — так готова была кричать Фрэнсис, но она промолчала, отчаянно желая, чтобы муж внезапно исчез на веки вечные. К ее смущению и досаде, взгляд невольно переместился вниз его живота.

Где же теперь все то, что так заполняло, так распирало ее этой ночью? Выходит, у мужчин, как у же ребцов, эта штука увеличивалась только тогда, когда… когда он…

Фрэнсис услышала приглушенный смешок, который Хок безуспешно пытался подавить: неужели ее мысли можно было прочесть по выражению лица? Она подняла голову, не сразу вспомнив, что должна щуриться, но Хоку было слишком смешно, чтобы заметить, достаточно ли узки глаза жены за толстыми стеклами очков.

— Ты же сказала, что уже видела меня голым — там, на озере, — поддразнил он и засмеялся.

— А если и видела, то что? — огрызнулась Фрэнсис, заливаясь краской.

— И ты знаешь, как холодна была вода в тот день: буквально как лед.

— Конечно, как лед! Еще только март! — (К чему он ведет, черт бы его побрал?) — Вы тряслись как осиновый лист, и я смеялась до слез!

Она надеялась задеть его насмешкой, но этот тип продолжал хихикать, словно она паясничала перед ним!

— Если ты решила, что у меня между ног не так уж много, то это потому, что мужчина не всегда готов к…

— Меня это совершенно не интересует! — перебила Фрэнсис в полном смущении. — Я и не думала смотреть на этот… на эту… да прекратите же идиотский смех!

Она собралась с силами и высвободилась, бросившись вниз по ступенькам, словно сзади неслись все фурии ада. Но ее преследовал только веселый смех мужа.

— Животное! Жеребец! — бормотала она, вне себя от унижения и ярости.

Внизу ей встретился Граньон, направлявшийся в ее спальню с известием, что завтрак подадут прямо в апартаменты, По серьезному выражению лица было ясно, что он все понимает, и это доконало Фрэнсис.

Она вернулась наверх, и Хок присоединился к ней в маленькой гостиной. Он уже не смеялся — более того, на его губах не было и следа улыбки. Обдумав свое поведение, он нашел его недопустимым. Насмешки и поддразнивания наутро после брачной ночи! Что это на него нашло?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он заботливо. — Есть какие-нибудь неприятные последствия?

— Ни малейших, — ответила она холодно. — После того как вы ушли, я вымылась. Я сделала это в полной темноте. И потому не знаю ничего о последствиях.

Нечего было и расшаркиваться, подумал Хок и с удовольствием оглядел заставленный кушаньями стол. Среди прочего там был толстый ломоть лангета, приготовленного с кровью, точь-в-точь как он заказывал.

Жуя кусочек восхитительного на вкус жаркого, он с неодобрением оглядел бесформенный чепчик Фрэнсис, совершенно скрывающий ее волосы и нависающий надо лбом. Слуги в Десборо-Холле будут потешаться над ним, а реакцию отца Хок даже не брался предсказать. Следовало как-то намекнуть жене, что она выглядела весьма прискорбно в таком наряде. Но как это сделать?

Он кашлянул, уже понимая, что промолчит: время для критики еще не настало.

— Мы направимся прямо в Десборо-Холл, — сообщил он после долгой напряженной паузы, — а потом я покажу тебе Йорк. Город очень живописен, в нем множество достопримечательностей… и магазинов.

Фрэнсис не ответила, продолжая методично размазывать по тарелке яичницу. Хок принял ее молчание как знак того, что намек понят.

— Некоторые магазины не уступят французским, — продолжал он более оживленно, — а модистки славятся своим искусством.

Фрэнсис дала себе мысленную клятву не менять своего унылого наряда до тех пор, пока тот не развалится от ветхости.

— А врачи! В Йорке их полно, один другого лучше! Думаю, настало время подыскать тебе более… э-э… новые очки. Что, твое зрение настолько слабое?

— Ужасающее! — отрезала Фрэнсис, щурясь не только глазами, но и всем лицом. — Я почти ничего не вижу.

Хок прикусил губу, сдерживая раздражение. Почему она не ценит его доброту? Последняя дурочка и та сообразила бы, сколько усилий он приложил этой ночью, чтобы избавить ее от лишней боли! Он не сделал ничего такого, что могло бы ее смутить, он даже не пытался приставать к ней с ласками! Правда, он позволил себе кое-какие вольности в утреннем разговоре, но это в конце концов не самый низкий поступок! Неужели ей трудно держаться хоть немного любезнее?

Он в два глотка опустошил кружку превосходного английского эля и как следует стукнул ею о стол.

— Ты готова выехать?

— Разумеется, — ответила Фрэнсис, от души сожалея, что под рукой нет ничего, чем можно в ответ грохнуть по столешнице.

Среди английского дворянства Йоркшир считался захолустьем, но Фрэнсис, которая понятия об этом не имела, нашла его прекрасным. По обе стороны от дороги и до самого горизонта тянулись округлые холмы, вересковые пустоши чередовались с купами орешника и живописными каменными осыпями. Местность до того напомнила ей Шотландию, что у нее защипало глаза и она зашмыгала носом, борясь с приступом ностальгии.

Дорога шла вдоль извилистой реки — реки Уз, как сообщил Граньон, когда они остановились для короткого отдыха вблизи бескрайнего болота Нейборн. Фрэнсис остановилась на краю заболоченной долины, зачарованная уходящей вдаль пустошью. Здесь, залитый солнечным светом, в безмолвии дремал цветущий вереск. Болезненная и сладостная безотрадность, та самая, за которую поэты воспевали вересковые пустоши Англии, охватила ее.

— Десборо-Холл расположен на реке Стилингфлит, — объяснил Хок, когда они собрались продолжать путь, — точнее, на ее восточном берегу. Ближайший к поместью город — Акейстер-Селби.

Еще полчаса экипаж гладко катился по ровной дороге, через густо заселенные земли с добротными фермами. Покой и довольство царили в тех деревнях, которые находились вокруг Десборо-Холла.

Фрэнсис тихонько ахнула, когда экипаж выехал на великолепную аллею, обсаженную деревьями. По правую руку виднелись строения, в которых она сразу узнала конюшни. Это были просторные сооружения с черепичными крышами, приветливо краснеющими в лучах закатного солнца.

Присмотревшись, она поняла, что видит не просто стойла. Это был племенной завод с манежем, несколькими выгонами и кругом для тренировки рысаков на корде. Впервые со дня отъезда из Шотландии Фрэнсис почувствовала радостную приподнятость. Разумеется, она и раньше слышала, что Северная Англия славится коневодством, но даже в мыслях не держала, что может найти племенной завод в Десборо-Холле. А ее драгоценный муженек и не подумал упомянуть об этом! Что ж, решила она, вытягивая шею, чтобы получше осмотреться, если ее все равно бросят в глуши, то лучшей глуши придумать невозможно.