Он увидел впереди место для парковки, доехал и остановился. Не слишком симпатичное местечко. Многие окна забиты досками, вряд ли за ними теплится жизнь. Кирпичные стены приобрели грязно-коричневый оттенок, местами просто обвалились. В воздухе сгустился кисловатый запах пота и еще чего-то трудноопределимого, но столь же противного. Металлические навесы над витринами магазинов сплошь изрисованы граффити. Майк почувствовал, как его бросило в жар и стало трудно дышать. Всюду этот запах пота.

На женщинах майки типа «лапша» на бретельках и коротенькие шорты, сам он выглядел на этом фоне безнадежно старомодным. И еще боялся проявить политическую некорректность, поскольку не был уверен, собираются здесь на вечеринку подростки или работающие девушки.

Майк вышел из машины. К нему приблизилась высокая темнокожая женщина и спросила:

— Эй, Джо, хочешь повеселиться с Латишей?

Какой у нее низкий голос. А кисти рук просто огромные. Майк уже не был уверен, что к нему обратилась именно женщина.

— Нет, спасибо.

— Точно? Открыл бы для себя новые миры.

— Не сомневаюсь. Но мои миры тоже открыты.

Все стены были сплошь залеплены постерами, рекламирующими джаз-банды и рок-группы, о которых он никогда не слышал, с названиями весьма причудливыми, к примеру: «Кашка размазня» или «Гонорейный гной». На ступеньке у входа сидит мать с младенцем на коленях, лицо блестит от пота. Над головой раскачивается голая электрическая лампочка. В узком безлюдном проулке Майк разглядел импровизированную парковку для автомобилей и вывеску над ней: «На всю ночь — 10 долларов».

У въезда стоял и пересчитывал деньги мужчина латиноамериканской наружности в женской майке на бретельках и обрезанных шортах. Взглянул на Майка и спросил:

— Чего надобно, брат?

— Ничего.

Майк двинулся дальше. Нашел адрес, на который указывал навигатор. Жилой дом, втиснувшийся между двумя шумными клубами. Зашел в подъезд и увидел с дюжину звонков. Ни под одним не было таблички с именем — просто номера и буквы, обозначающие квартиры.

Что дальше? Он не знал. Никакой подсказки.

Можно, конечно, подождать Адама здесь. Но что толку? Уже десять вечера. Окрестные заведения начали заполняться посетителями. Если сын пришел на вечеринку, ослушался отца, могут пройти долгие часы, прежде чем он выйдет. И что потом? Майк должен выскочить перед ним, словно черт из шкатулки, и закричать: «Ага! Вот ты и попался!». Кому от этого будет лучше? Как объяснить, почему он оказался здесь?

«Как нам с Тиа лучше выбраться из этой ситуации?»

Есть и еще одна проблема. Шпионить нехорошо. Мало того, что это нарушение прав на личную жизнь, но еще и проблема принуждения. Неужели вмешательство с угрозой навсегда утратить доверие ребенка сопоставимо с тем вредом, который подросток может причинить себе, напившись на вечеринке?

Майку просто хотелось убедиться, что мальчик в безопасности. Вот и все. Он помнил, что сказала Тиа: мол, это родительский долг — благополучно довести ребенка до взрослого состояния. Отчасти это, конечно, правда. Подростковый возраст такой сложный, весь наполнен противоречивыми метаниями, заряжен гормонами, так и кипит эмоциями. Но все это довольно быстро проходит. Хотя подростку это не объяснишь. Как было бы хорошо, если бы Адаму можно было внушить простую истину: и это тоже пройдет. А сам он, разумеется, ни за что не станет прислушиваться к мудрым отцовским изречениям — в том-то и состоит прелесть беспечной юности.

Майк вспомнил о переписке Адама с СиДжей8115. Вспомнил о реакции Тиа и о собственных предчувствиях. Майк не религиозен, не верит в телепатию, телекинез и прочие подобные явления, но в личной и профессиональной жизни предпочитает не противиться тому, что описывал сам словом «флюиды». Случалось порой, он чувствовал: здесь что-то не так, неправильно, нехорошо. Это бывало при установлении медицинского диагноза или в спорах о том, какой дорогой лучше поехать во время путешествия на машине. В такие моменты появлялось некое почти неуловимое ощущение: казалось, он слышит тихий хруст или легкое дуновение ветерка. Но Майк научился не придавать этим явлениям особого значения.

И вот теперь каждый «флюид» так и кричал о том, что сын его в опасности. Надо найти его и быстро. Но как? Он понятия не имел.

Вновь двинулся по улице. И снова ему предлагали себя проститутки. По большей части то были мужчины, так ему, во всяком случае, показалось. Какой-то тип в деловом костюме уверял, что «представляет» целую стайку «горячих» дамочек на любой вкус, затем стал перечислять длинный список услуг и физических достоинств своего «товара» и обещал подобрать подходящую девочку или даже нескольких. Затем он добрался до «ценников», и тут Майк ушел.

Он продолжал обшаривать улицу взглядом. Молоденькие девочки хмурились, поймав этот взгляд на себе. Майк огляделся по сторонам и пришел к выводу, что он, наверное, самый старый на этой людной улице. Он заметил также, что при входе в каждый клуб клиентов заставляют ждать несколько минут. Доступ в один перекрывал бархатный канат, за ним стоял вышибала и заставлял каждого ждать секунд десять, прежде чем снять ограждение.

Майк свернул вправо, и тут его взгляд наткнулся на нечто знакомое. Университетский пиджак.

Он быстро развернулся и увидел: сын Хаффа торопливо шагает в противоположном от него направлении.

По крайней мере паренек, очень похожий на Ди-Джея Хаффа. Тот всегда таскал с собой такой пиджак, перекинув через плечо. Так что, наверное, это он и есть. Возможно.

«Нет, — подумал Майк, — это совершенно точно он — Ди-Джей Хафф».

Паренек свернул на боковую улицу, скрылся из виду. Майк прибавил шагу, поспешил за ним. Паренек как сквозь землю провалился, и теперь Майк уже бежал.

— Вау! Тормозни, ты, пыхтела!

Он налетел на какого-то мальчишку с бритой головой и цепочкой, свисающей с нижней губы. Его дружки захохотали, их насмешило слово «пыхтела». Майк проскользнул мимо них. Народу на улице было полно, не протолкнуться. Он добрался до следующего квартала и увидел: здесь готов в черном, пардон, эмо, сменили латиноамериканцы. Кругом говорили по-испански. Бледные, словно напудренные лица уступили место коже оливкового оттенка. Мужчины носили рубашки расстегнутыми до пупа, словно затем, чтобы показать белоснежные майки в резиночку. Женщины выглядели сексуально в стиле сальса, называли мужчин «конос» и носили настолько прозрачные наряды, что напоминали сосиски в целлофановой оболочке.

Впереди Майк заметил Ди-Джея, тот сворачивал в проулок. И еще, похоже, прижимал к уху мобильник. Майк поспешил следом, потом подумал: «Ну и что дальше, когда я его догоню? Снова то же самое. Подскочить, крикнуть: „Ага! Вот ты где!“ Возможно. Но, может, лучше просто идти за ним, узнать, куда он направляется?»

Майк не понимал, что происходит, но это ему не нравилось. Мало того, в сердце зародился страх.

Он резко свернул вправо. Хаффа нигде не было видно. Майк остановился. Нет смысла мчаться по улице, точно умалишенный.