знаешь, что на этой зоне давно уже никого нет. Титанов тебе поможет разобраться, что к чему. Он парень язвительный, но дело своё знает. Да, вот ещё…

Иванов порылся в своём сейфе, погремел чем-то металлическим и протянул мне ключ.

— Это от кабинета. Давай вперёд, жулики уже вибрируют от страха.

Как хорошо иметь свой кабинет, пускай и на двоих. Мне достался обшарпанный стол со стеклом, под которым находился список телефонов, видимо, забытый предшественником. Номера в нём ничего мне не говорили. Был только один знакомый 7−32–50, который и записывать было не обязательно — телефон городской дежурки. К столу прилагались два стула: мне и моему посетителю, на подоконнике наличествовал графин с неистребимым жёлтым налётом на стенках, по виду ровесник первых колхозных собраний, по которому нетерпеливо стучали чем попало в призывах к тишине. Стаканов не было, что удивления у меня совсем не вызвало. Стаканы всегда оказывались нужными для других, более полезных дел. Их брали на часок — и с концами.

В углу стоял зеленый металлический ящик, притворяющийся сейфом. Стоило мне из простого любопытства проверить, подходит ли ключ, как из разверзшихся внутренностей поползли на меня кое-как запиханные туда дела. Я едва успел их подхватить. Титанов с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Справившись с документопадом и закрыв сейф, я приступил к обследованию стола. Ни один ящик не был оборудован скобкой, зато в одном из отверстий для ключа как раз ключ и торчал. Этот ребус я решил быстро: для того, чтобы выдвинуть нужный ящик, надо было этот самый ключик вставить в соответствующую скважину, повернуть его немножко, чтобы он там за что-нибудь зацепился и вуа ля — тяни, как за ручку. Всё просто!

Мой наставник закурил и одобрительно посмотрел на меня.

— Молоток! Как будто всю жизнь в таком кабинете сидел. Можешь звать меня по имени, а можешь и «Титаном» — не обижусь. Я человек скромный и род свой веду не от тех титанов, которые небо держали, а от тех, в которых кипяток для чая варят. Но, несмотря на скромное происхождение (при этом физиономия у Титана была совсем не скромная), я учитель тиранический и ляпов не прощаю. Сообщаю для сведения, что все предыдущие ученики от меня позорно бежали.

Запугав меня таким образом, Сергей подобрел и напутствовал меня:

— Ну давай, входи в курс. Если что, спрашивай. Но пустяками не отвлекай.

И я приступил к вхождению. Составлял опись и вспоминал. Зря Сергей пугал меня свои ужасным нравом. Добрейший это был человек, опер от бога, как говорят, но вот учитель действительно никакой. Правило у него было только одно — делай, как я. А это дело не всегда возможное.

В той, первой, жизни наставником у меня был тоже Титанов, только происходило это значительно позже. К тому времени город наш уже был поделён на два района, и мы оказались в Индустриальном РОВД. В очередной раз пришла мысль, что тот, кто заведует нашими судьбами, по всей видимости, не особенно заморачивается на соблюдение всяких там мелочей. Подумаешь, произошло событие на год — другой раньше. Генеральная линия не нарушилась, ни потопа, ни землетрясения? — И ладно! А может он, вершитель этот, и вообще разницы не заметил. Может, у него форточка в его лаборатории нечаянно открылась, и пару событий незаметно выдуло напрочь?

Как бы то ни было, Титанов в тот раз вещал мне совсем другое. Он велел мне открыть сейф и, указав на изрядную стопу дел, говорил:

— Учись, студент! Вот это всё (указующий перст в сторону моих дел) — это брак в работе. Это, если можно так сказать, жертвы неудачных абортов. Этих дел не должно быть. Но они есть, и они будут пить твою кровь, жрать твоё время, в том числе личное, и мешать тебе раскрывать свежие преступления. За них ты будешь постоянно получать бляхи от начальства. Почитай — сам поймёшь. Они, как плесень или как кролики, если тебе так понятней, умеют размножаться и требовать всё больше твоего внимания.

Отдохнув после такого пафосного выступления с папиросой в зубах (честно сказать, и на пару со мной, нещадно смолившим в то время), Титан изрёк:

— Значит твоя задача — всемерно искоренять это зло. Тебе этих глухарей не раскрыть никогда. Тут умы, не чета тебе, трудились. Сам потом увидишь, когда полистаешь. Вот смотри, — он приоткрыл свой сейф, в котором на верхней полке аккуратно лежала незначительная стопка дел. — у тебя через годик должно стать примерно так.

Я не успел задать вопрос, а как же такой фокус сотворить, не раскрывая этих глухарей, как Титан прочитал его на моей физиономии и остановил жестом с плаката — растопыренная пятерня ладонью вперед.

— Всему своё время. Изучай пока.

Много любопытного я узнал тогда. Дела пестрели косыми резолюциями различных строгих проверяющих о необходимости всемерно активизировать работу, провести такие-то и такие-то мероприятия и обязательно проверить на причастность к данному преступлению вот этого фигуранта. Обычно указывалась фамилия какого-нибудь свежезахваченного злодея. Иначе — сто лет каторги и выговор с занесением.

Но самое интересное: кому адресовались эти строгие выволочки? Да нашим нынешним непогрешимым начальникам! Взять, например, какое-нибудь дело хотя бы по сто восьмой, части второй[14] десятилетнего возраста. А в нём вся история, как рос, скажем, наш начальник розыска. Сначала он сам, будучи простым инспектором, халтурил и халявил, за что получал те самые строгие указания от вышестоящего начальства. А через пяток лет, глядишь, и сам уже строжит молодую нерадивую поросль и тоже фиксирует своё внимание к работе по раскрытию путём написания своих ЦУ (кто не знает — ценные указания).

Вторым откровением стали некоторые фамилии совсем даже не простых людей, которые подчас проскакивали в материалах. И не только в качестве потерпевших. Мне тогда пришла в голову мысль, что работа уголовного розыска окружена таинственностью не потому, что его сотрудникам, как Мальчишу-Кибальчишу, известна какая-то особая военная тайна, узнав которую враг сразу же победит, а совсем по другим резонам.

Составив пресловутую опись, я отдал её Иванову и отправился к Златину сдавать дела. Нормальной процедуры, как и в уголовке, не получилось. Никто не сел напротив меня, не изучил акт приёма-передачи, не проверил наличие всяких там дел, да и акта никакого не было. На вопрос, кому сдавать дела Златин лаконично ответил:

— Дела — Гусеву, заявления и запросы сам исполнишь. Мне передавать твои долги некому.

Что-то он ко мне сегодня неласков.