этого через несколько дней после его отъезда появились охранники и арестовали нас всех.

— И что теперь? Что будет со всеми?

— Большинство людей верят, что эгрилы обратят свое внимание на эти берега, как только Джия будет полностью под их контролем, и, как вы можете себе представить, никто этого не хочет. Особенно король. — Ралем глубоко вздохнул. — Многие верят, что, если он отправит всех нас обратно, в наши родные страны, это успокоит эгрилов и удержит их подальше от Мейгора.

— Это будет смертным приговором. Черепа убьют всех, как только они ступят на берег — или того хуже.

— Я это знаю. Король это знает. Даже люди, требующие высылки беженцев, это знают. Проблема в том, что большинству все равно.

— Как они могут так думать?

— Трудно думать о других, когда ты беспокоишься о своей собственной жизни. Некоторые даже говорят, что отказ в предоставлении убежища помешает эгрилам приехать сюда. Это, якобы, удовлетворит их жажду крови. Это покажет, что Мейгор друг Эгрила, а не враг.

— Невозможно. Здесь поклоняются Четырем Богам, верно? Рааку этого так не оставит.

— Полностью согласен, — сказал Ралем. — Я сам в этом не сомневаюсь, но есть влиятельные голоса, которые утверждают обратное, и это ставит короля в трудное положение. Он никогда не был любителем сражаться. Когда-то он прислушивался к моим словам, но не сейчас. Я не знаю, что он решит.

Тиннстра закрыла глаза, борясь с желанием заплакать. Она больше не была той девушкой. Она не могла быть такой, не сейчас, когда от нее зависела Зорика. Если бы только у нее была хоть какая-то идея, что делать.

— Что случилось с Аасгодом? — спросила Анама.

— Я была с ханранами, когда он появился с Зорикой. Черепа напали, и мне удалось сбежать с ними обоими. Нас свела вместе чистая случайность.

— Я имела в виду, как он умер? — Голос Анамы был едва громче шепота.

Тиннстра глубоко вздохнула, не желая заново переживать прошедшую неделю:

— Его ранили, когда он спасал Зорику из за́мка. Он должен был умереть от этих ран, но он продолжал идти — поддерживал нас всех. Но нас преследовали Черепа и двое Избранных. Они догнали нас в Котеге. Аасгод пожертвовал собой, чтобы позволить нам с Зорикой сбежать.

— О. — Анама закрыла глаза и ущипнула себя за переносицу. — Большая потеря для всех нас. Я надеялась, что он доберется сюда. Все было бы по-другому, если бы он...

Ралем обнял ее:

— Мы справимся без него. Я в тебя верю.

— Послушайте, — сказала Тиннстра, — это большая потеря, но мы можем оплакать его позже. Сейчас важно вытащить отсюда Зорику.

Остальные обменялись взглядами.

— Что? — Тиннстра почувствовала, как растет ее разочарование. — У вас наверняка есть план? Выход из этой передряги? Вы же не просто надеялись, что все магически исправится само собой, да?

Ралем помолчал, глубоко вздохнул и кивнул:

— У Аасгода был другой план.

— И какой? — спросила Тиннстра, наклоняясь вперед.

— За годы до вторжения Аасгод знал, что эгрилы наращивают свою армию. Он знал, что Рааку использует силы, намного превосходящие все, что было в распоряжении Джии. Он знал, что, когда начнется атака, Джия проиграет. Он верил, что это будет началом Секановари.

— Секановари? — повторила Тиннстра. — Последней войны? Войны Богов? — Она посмотрела на остальных, думая, что это какая-то шутка. Никто не улыбнулся.

— Четверо против Одного, — сказала Анама. — Свет против Великой Тьмы.

— Чепуха, — сказала Тиннстра, потирая лицо, словно пытаясь проснуться. — Секановари — просто миф. — Она хорошо его помнила. Из всего, что волновало ее в детстве, больше всего она боялась конца света. Она сидела в храме со своими родителями и слушала, как священник говорит о том, что мир будет охвачен пламенем, представляя, как обитатели небес ведут войну друг против друга. После этого ее несколько дней преследовали кошмары. — Это не конец света.

— И все же Кейдж послал своего сына очистить мир для него, — сказал Ралем.

— Тогда почему Аасгод ничего не сделал, чтобы это остановить? Если он знал, что должно произойти, почему он был в Мейгоре, когда произошло вторжение?

— Он хотел повести Шулка на север — всех Шулка — и вторгнуться в Эгрил до того, как они будут готовы, но Кариин отказался, — сказала Анама. — Король не верил, что настанет Секановари. Он не верил, что эгрилы представляют какую-либо угрозу, а если бы и представляли, он верил, что Шулка и Гандан их остановят.

— Они этого не сделали. — Тиннстра слишком хорошо это знала. Большая часть ее семьи погибла при Гандане.

— Как я уже сказал, Аасгод знал, что их победа неизбежна, поэтому он предпринял… некоторые меры.

— Какие?

Голос Анамы стал тише:

— Зорика и ее брат.

— Его великим планом по спасению Джии были двое детей? — Тиннстра не могла поверить в то, что услышала.

— Не просто детей, — сказала Анама. — Он сделал так, чтобы они родились с силой старого мира, которая была бы не меньше, чем у Рааку.

Тиннстра внезапно почувствовала тошноту:

— Что ты имеешь в виду, «он сделал»? Что именно он сделал?

— Он рассказал тебе о воде из колодцев Чикара?

Тиннстра вспомнила зеленую воду во флаконах, которые нес Аасгод:

— Он сказал, что она закончилась.

— Пока королева, жена Кариина, была беременна близнецами, он заставлял ее пить эту воду каждый день. Она купалась в ней. На ней готовили еду. По комнате даже стояли чаши с водой, чтобы сам воздух был пропитан им. Аасгод хотел убедиться, что магия из колодца впиталась в детей, пока они росли в ее утробе. Он использовал каждую каплю, которую смог выделить.

— Но это означает, что уже пять лет назад Аасгод знал, что Эгрил собирается напасть. Может быть, даже больше — и это был его лучший план? — Тиннстра считала его таким мудрым... но чтобы он сделал такое? — Как мог любой человек так играть жизнью ребенка?

— Мы переживаем отчаянные времена, Тиннстра. — Лицо Анамы посуровело. — Ты видела мертвых, оставшихся после пробуждения Эгрила.

— Это все равно чудовищно, — сказала Тиннстра. — И безумно. Зорике всего четыре года. Пройдет почти десять лет, прежде чем какая-либо ее сила материализуется. Наверняка