– Не пытайся переиграть меня, Алан. Если мне потребуется стереть тебя в порошок…

Угроза виснет в голоса, но в ней столько уверенности, что меня пробирает. Они ведь оба непростые люди, а устроили черти что. И… Из-за меня? Почему?

Я могу понять Алана, как-то. С трудом, с безумием в голове, но могу. Пусть… Он хоть меня знает, из-за старых связей так решил поступать. Странно, дико, пугающе. Но можно оправдать.

Только Давид ведь совсем другой! Чужой, незнакомый. Он почти меня не знает, разве мало других девушек? Почему именно я так его зацепила?

– Хватит.

Прошу тихо, подрываясь. Не могу просто смотреть на это, касаюсь ладони Давида, которой он сжимает ворот рубашки Алана. Давлю, привлекаю внимание.

– Хвати. Это не…

– Соврала, куколка?

– Нет, - правда бьёт по щекам с такой силой, что голова начинает кружится. – Но ведь Алан прав. Вы… У нас с вами… Вы тоже приходили ко мне. И Алан… Пожалуйста, не заставляйте меня это говорить.

– Когда что-то начинаешь, Анют, имей смелость довести до конца, - Давид отступает, и я глотаю воздух. – Что ты устроила?

– Я не… А что? Вы же тоже решаете что-то вместо меня и говорите, что хотите. Почему я не могу?

– Потому что мы за свои слова будем отвечать. А ты?

Мнусь на месте, желая провалиться сквозь деревянный пол. Вот и сыграла, насладилась, да. Только сильнее загнала себя в ловушку. И стыдно жутко, что призналась.

А ведь правда. Давид ночью, Алан утром. И что потом? Я… Я совсем по рукам пойду или как? Если уж позволила незнакомым мужчинам такое, то что дальше?

– Не вздумай плакать, - Алан притягивает к себе, моя спина бьётся о его грудь, кожу жжёт жаром. – Сама начала, Ань. Если играешь в подставы, то позволь дойти всему до конца. Или научись просчитывать шаги наперед, чужую реакцию. А теперь давай продолжим завтрак, ладно?

– Ладно.

– Но я оценил.

– Оценил?

– То, как ты ловко вывернула мои слова. Мне понравилось.

Я краснею, снова. Мне кажется, что у меня теперь вечно красная кожа будет. В жизни столько не смущалась, как сейчас. Из-за обычного комплимента, брошенного вскользь.

А ещё того, о чём говорят мужчины. Они бросают всего несколько фраз вскольз, возобновляя перемирие. Мне хочется, чтобы жар в венах вернулся. Сжег меня к черту, и мне не пришлось ловить намек в словах Алана того, что мы творили в ванной.

Он не говорит напрямую, но…

– Но Анна все ещё невинна. Так, милая?

– Издеваетесь?

– За всё есть плата.

– Я поняла. Да, облажалась. Хорошо, - бурчу чуть обижено, сама не понимая, что со мной. Не получилось, ни капли веселья не получила оттого, что обрубила подколы Алана. – Поняла я. Столько кофе ведь вредно.

Я ловлю ладонь Давида, когда он подливает кофе в кружку, пятый или шестой раз за утро. Тут же одергиваю руку, понимая, что лезу не в своё дело. Но ведь… Так нельзя.

Жду упреков или грубых слов. Дима всё время бесился, когда я лезла не в своё дело. Если пыталась приготовить полезную пищу, выбрасывая всю гадость из дома, или делала замечание за тот же кофе.

– Заботишься? – его голос звучит так мягко, с ноткой… удовольствия? – Ты права, с кофе перебор. Видишь, до чего доводишь меня, куколка? Ни капельки не стыдно?

– Давид!

– Ты наелась, Анют?

– Да, - киваю, отодвигая от себя тарелку. Кусок в горло совсем не лезет. – Спасибо.

– Что ж. Тогда нам пора. Разбираться, кому подарок предназначался.

Глава 20. Аня

В какой-то момент я уже на всё согласна. Пусть завозят на квартиру Димы, пусть треклятую охрану приставляют. Мужчины говорили, что поедут узнавать что-то за аукцион – пусть тоже едут, мне не жалко.

Просто хочу наконец оказаться наедине с собой. Чуть выдохнуть и расслабиться, вырваться из этого круга. А то каждый раз я делаю что-то не так, ухудшаю своё положение.

Но, конечно, всё не может быть просто и легко. Спокойно довезти «куколку» до дома? Нет, вместо этого лучше столкнуться лбами и выяснять, с кем именно я поеду.

Потому что ни Давид, ни Алан не собираются приглашать друг друга в машину. Упёрлись рогами и…

– Сколько можно, - бурчу, кутаясь сильнее в кофту Давида. Он принес мне свои спортивные вещи, не в халатике же ехать. И всё равно чувствую себя неправильно, штаны сползают, а в душе… давит что-то. – Я замерзла.

– Прости, Анют, - Давид переводит взгляд на меня, скупо улыбается. – Сейчас всё решим. Садись пока в мою машину.

– Лучше в мою, быстрее доедем.

– Я… Я такси вызову. Идеальный вариант, правда?

– Нет!

Единогласно. В этом они могут решить, а просто подкинуть монетку, в худшем случае, нет. Мужчины разговаривают, периодически поглядывая на меня.

А у меня от их взглядов всё стягивает внутри. Напряжение как жидкий металл запускают в кровь. Становится тяжело дышать, кровь не доходит до кончиков пальцев.

Они смотрят так… Порочно, словно пробираясь под слои одежды. Молчаливо обещают, что сделают со мной, что уже делали. А я только задыхаюсь от огненного шара в груди.

– Поехали, куколка, - Давид кивает на свою машину, протягивая мне руку. – Мы всё решили.

Бросаю взгляд на Алана, дожидаясь его слабого кивка. А после мужчина направляется к своей машине. Хлопает дверью так, что даже я дрожать начинаю. И что это было?

Я словно попала в какое-то шоу, где у всех сценарий, а я не понимаю, что происходит. Реальность вращается, бьёт теплым воздухом в лицо, когда Давид включает обогреватель.

– Сегодня пробок не должно быть, - говорит так легко и просто, выезжая со двора. – Быстро домчим.

– Хорошо.

– Посмотрим, нет ли Димы, но думаю, что сопляк уже свалил.

– Ясно.

– А потом мы разберемся с неувязкой по аукциону.

– Ага.

– Ты будешь на всё так отвечать? В столовой ты была куда более разговорчивой. И о сексе так уверенно заявляла, и кофе запрещала пить.

Отворачиваюсь к окну, чувствуя, как жар разъедает кожу. Почему я не могу просто собраться, нормально говорить? Заикаюсь постоянно, мямлю. И… Теряюсь.

Словно стою на тонком льду, один шаг и провалюсь в ледяную воду. Вокруг