– Не очень.

– А было бы обидно, если бы ее обокрали?

– Еще бы! Мамуля же!

– Темный ты человек, Элька. Англичанка, одним словом.

– Я испанка. Мой папа…

– Мортодор, знаю.

– Матадор.

– А говорила – каменщик.

Так они еще довольно долго переругивались, а потом Элька вдруг сказала:

– Леш, а подо мной мокро.

– От страха, что ли?

– По-моему, от йогурта. Ты пакет с йогуртом закрыл?

– Не помню.

Алешка нащупал в темноте пакет с остатками йогурта. Пакет был весь мокрый и какой-то пиджак под ним – тоже.

– Кажется, еще и сок пролился. Надо одежду перестелить.

Перестелили одежду, уселись поудобнее.

– Еще что-нибудь расскажи. Кого у вас еще обокрали?

– Мало ли кого. Артистов всяких. Их чаще всего обкрадывают.

– Почему?

– Они все в искусстве. Им некогда за своими вещами смотреть.

А ночь все сгущалась. Становилась все глуше и глуше. Время от времени по замку разносился бой часов. Они отбивали полночь. Но все в разное время. Некоторые из них не добивали положенное число ударов, а другие отбивали лишнее.

– Сверим часы, – сказал Алешка сонным голосом.

А в окно заглядывала сонная луна…

…Тихо отворилась дверь. Вспыхнул тоненький луч фонарика. Послышались легкие осторожные шаги.

– Давай, – сказал кто-то кому-то. – Я жду тебя в башне. Оттуда рванем на мельницу и линяем в Лондон.

Дверь прикрылась.

Тихие шаги. Тихий шорох. Чуть слышные легкие щелчки. Довольно громкое ругательство, а потом:

– Ну же! Зараза!

Послышался звук, похожий на досадливый шлепок ладонью по металлу.

И тут же вспыхнул яркий свет и раздались два громовых голоса:

– Руки за голову! Лицом к стене! Серега, вызывай полицию!

Полиция, вместе с задержанным, уехала уже под утро. Когда прокричал во дворе замка сэр Джон.

– Ну вот, – сказал Мишель папе, – кончилась твоя командировка. Очень она была полезная.

– Мне все кажется, – признался папа, – что мы что-то недоделали. Что-то очень важное.

– Так всегда кажется, когда работа закончена. И еще кажется, что ее можно было сделать гораздо лучше и быстрее.

– А ты когда в Москву? – спросил папа.

– Месяца через два. Сдам дела, сдам замок новому владельцу, Черного рыцаря сдам, кое-какие мелочи подчищу – и на родину. Соскучился по своей квартирке. Она у меня простая, без флюгеров и призраков.

– Понимаю, – сказал папа. – Да и роль играть, наверное, надоело.

– Сжился. Я даже сам себя иногда во сне вижу в роли туповатого проходимца. Торговца подделками.

– Трудная у вас работа, – сказал папа.

– У вас не легче. И считаю, что мы с тобой заслужили пару часов отдыха. А потом заберем ребят и махнем в Лондон. Оттянемся по полной программе.

– Ты прав, старина.

И они ушли в свои спальни, заперев кабинет на два оборота ключа.

За завтраком мадам Брошкина вдруг заметила:

– А что это у нас так пусто? И тихо? И где ваш Дворецкий? И где эта наша милая шпана? Мы так славно маршировали накануне. У нас получился настоящий парад. Только я где-то свое войско потеряла.

– В самом деле, – Мишель даже привстал. – Где наша милая шпана?

Тут вошла Анальгина, грустная и бледная.

– Извините, – сказала она. – Я немного проспала. Ночью была такая луна, что я никак не могла уснуть.

– А где Элька? – спросила Брошкина, что-то жуя изо всех сил. – Она еще спит?

Мамуля встревожилась.

– Я думала, она здесь, за завтраком. Дома ее нет.

– А Лешка? – вскочил Мишель. – Где Лешка?

– Они оба пропали! – взвизгнула и звякнула всем своим серебром Брошкина. – И Дворецкий пропал! – Она оглядела весь зал взволнованными глазами и объявила: – Это он! Он никогда мне не нравился! Это он похитил нашу милую шпану!

А все-таки – куда пропали ребята?

Папа подошел к Мишелю и что-то тихо у него спросил. Мишель громко ответил:

– «Просижу всю ночь без звука в темном уголке».

Брошкина услышала:

– В уборной, что ли?

Мишель обиделся:

– У меня во всех десяти уборных горит свет.

Они с папой встали и пошли в Лешкину комнату. И ничего там не нашли. Ни темных уголков, ни звука, ни света в уборной. Единственное, что привлекло их внимание, – свеча на тумбочке у кровати. Она была не сломана, она была перекушена острыми зубами.

– У тебя вампиры водятся? – спросил папа Мишеля.

– Вампиры свечки не грызут. Они грызут человеческие шеи.

– Спасибо, – сказал папа. – За информацию. Где у тебя в замке есть еще темные уголки?

– Да их тут тыща, Серега! И в подвалах, и на чердаках!

– А в самом деле, Миша, где твой Дворецкий? Что-то меня все это стало тревожить. Пошли-ка к тебе, нужно позвонить в Москву. Мне твой Дворецкий с первого дня не очень глянулся.

Когда они вошли в кабинет Мишеля, первое, что бросилось им в глаза: приоткрытая дверца шкафа и разноцветная лужа возле него на полу.

– Они описались! – рассмеялся Мишель с облегчением.

– Всеми цветами радуги? – уточнил папа, распахивая дверцы.

В глубине шкафа безмятежно спала наша милая шпана – великий Холмс и его верный Ватсон.

И громко тикали карманные часы.

– Вот и часы нашлись, – обрадовался Мишель. – Уж скоро год, как я их потерял.

Алешка мне потом рассказывал:

– Знаешь, Дим, у меня в жизни было всего одно большое горе – это когда я в раннем детстве проспал Новый год и Деда Мороза. А теперь еще одно такое же горе – когда я проспал ограбление сейфа.

А я спросил его:

– От папы попало?

– За что? – искренне удивился он. – Я ведь ему не соврал.

Из-за испорченных соком, йогуртом и еще чем-то костюмов Мишель не огорчился.

– Это все равно уже не мое, – сказал он. – Пусть новый резидент отдаст их в чистку.

Ребят вытащили из шкафа и усадили завтракать. За ночь они успели проголодаться. Наворачивали за все щеки так, что трещало за всеми ушами.

А папа, прямо в Рыцарском зале, позвонил в Москву и долго разговаривал с двумя людьми. Один из них был мент на пенсии – Алексей Михалыч.