— Ты просто ангел, Энджи. Сделай мне травяной чай, хорошо? Пожалуй, ромашку. Чувствую я себя не так уж скверно. Ничего. Я пока еще не имею окончательного подтверждения, то есть я не сдавала пока никаких анализов, но думаю, что это мне и не нужно. Вчера я была у своего гинеколога, я к нему ездила, а вовсе не к этой кошмарной леди Туайнэм. Вечером позвонила маме, чтобы рассказать ей, и она мне сказала, что Мэри Роуз тоже ждет ребенка. Странно, правда?

— Действительно, — согласилась Энджи.

— У нее беременность примерно на месяц больше моей. Я страшно рада. У меня в последнее время стало складываться впечатление, что Малыш… ну, что их брак угнетает его. Но мама говорит, что он сейчас просто на седьмом небе. Так что слава богу.

— А… а Александр как отреагировал?

— Я ему тоже сказала только вчера вечером. Он весь трепещет в ожидании. И уже молит Бога, разумеется, чтобы это был мальчик.

— Ну конечно. На этот раз так и будет, я уверена.

— Будем надеяться.

— Будем надеяться, что на этот раз все пройдет хорошо, — проговорила Энджи.

— Да.

— По-моему, Вирджиния, вы очень смелая женщина.

— Ну, должен же у Хартеста быть наследник. Конечно, я волнуюсь, но думаю, что на этот раз мне все удастся лучше. Я много читала о естественных родах и полагаю, что это как раз то, что мне нужно.

— По-моему, это очень здорово, — повторила Энджи, — и давайте я вам помогу всем, чем только смогу. Может быть, нам действительно взять сейчас кого-то третьего — но только с условием, что ее положение будет не выше моего, — с усмешкой добавила она.

— Нет, Энджи. Я об этом много думала в последнее время, и если… если у меня будет двое детей, наверное, я уже не смогу работать так, как я это делала в последнее время. Не смотри на меня такими глазами, я вовсе не собираюсь все тут сворачивать и заниматься только одними пеленками. И дел у тебя будет больше, чем раньше. Но мне кажется, нам надо немного сбавить обороты. По крайней мере, не расширяться. И потому я после всех этих размышлений решила, что на протяжении следующего года мы будем брать только те заказы, которые придутся нам по душе, и только у тех, кто нам понравится. Как тебе такой подход?

— Прекрасно, — ответила Энджи, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал жизнерадостно.

Несколькими днями позже на Итон-плейс приехал Александр. Когда он появился, Вирджиния была наверху, отдыхала после обеда. Как она ни храбрилась и ни отрицала, но чувствовала она себя с каждым днем все хуже и хуже. Александр же, напротив, прекрасно выглядел, был загорелым, счастливым и в игривом расположении духа.

— Энджи, дорогая моя, привет, как поживаете? — Он неторопливо подошел к ее столу и стал небрежно перелистывать лежавшие на нем разноцветные альбомы. — Какое в большинстве своем безобразие эти образцы, а? Вирджиния как-то грозилась приложить все свое умение к Хартесту. По счастью, мне удалось отговорить ее. Надеюсь, я сделал это достаточно тактично.

— Разве вам не нравится то, что она делает? — искренне удивилась Энджи.

— Между нами говоря, как правило, нет. Я не сомневаюсь, что она очень много знает, но должен сказать, основная часть того, что она делает, крайне вульгарна. Или, скажем так, не в моем вкусе. Да, кстати, а где она сама?

— Прилегла немного. Она не очень хорошо себя чувствует.

— Да, боюсь, беременность — это не для нее, — со вздохом произнес Александр. — Будем надеяться, что теперь родится мальчик и она сможет больше об этом не думать.

— А разве… разве девочка не может унаследовать Хартест? — спросила Энджи наполовину в шутку, наполовину всерьез.

Александр повернулся к ней, и ее глубоко поразило выражение, появившееся у него на лице. Под улыбкой, которую он сумел из себя выдавить, улыбкой слабой и грустной, лицо было напряженным, почти свирепым, а рот сжат так плотно, что вокруг него образовалась тонкая бледная линия.

— Ни в коем случае, — ответил он, — это абсолютно исключено. Дело не только в Хартесте, дело в титуле. Наследником должен быть мужчина, и только мужчина. Я… и Вирджиния, конечно… мы оба это сознаем. И в данный момент наша главная обязанность заключается в том, чтобы обеспечить наследника.

— Я понимаю, — Энджи была искренне удивлена и заинтригована его столь эмоциональной реакцией, — я понимаю, что это было бы идеально… даже очень важно… но если у нее… у вас родится не мальчик, то что ж тут поделаешь? Ведь девочка, ну например Шарлотта, наверное, тоже могла бы унаследовать титул, разве нет? Или ее двоюродный брат, или кто-то еще?

— Никаких двоюродных сестер и братьев, я не допущу, чтобы имя Кейтерхэмов исчезло из-за того, что оно будет унаследовано по женской линии. — Александр прилагал огромные усилия к тому, чтобы голос его звучал легко и непринужденно, и только глаза, смотревшие одновременно и грустно, и жестко, выдавали его. — По-моему, это завело бы женскую эмансипацию слишком уж далеко. Нет, у нас будет мальчик, разумеется, будет. У моего друга, лорда Дадли, сейчас уже пять дочерей. Мне кажется, он уверен, что следующим у него обязательно будет мальчик. Ну, так или иначе, не стоит вам забивать свою прелестнейшую головку такими проблемами. Пойду поднимусь к матери моего будущего сына и наследника и попробую уговорить ее уехать на несколько недель в Хартест, пока она не почувствует себя лучше.

— Да, пожалуйста, — сказала Энджи. — Я здесь легко справлюсь одна, ничего особенного у нас сейчас нет. И я с удовольствием сделаю все, что будет необходимо, честное слово.

— Не сомневаюсь. Спасибо вам. — Теперь он уже окончательно овладел собой и был таким же, как обычно: обаятельным и непринужденным; но Энджи все еще внутренне дрожала после их разговора, оставившего у нее в душе ощущение непонятной тревоги.

В тот же день, некоторое время спустя, ей вдруг срочно понадобился один номер телефона: звонил рассерженный клиент, заявивший, что строители настаивают на перестилке полов, а в смете, которую составила Вирджиния, это не предусмотрено. Энджи хорошо знала, что они включили эти расходы в смету, и решила позвонить архитектору и попросить его, чтобы он сам подтвердил это клиенту. По какой-то причине нужного ей номера не оказалось ни в их картотеке, ни в тех бумагах, что у нее были; расстроенная, что ей придется беспокоить из-за этого Вирджинию, но думая, что та уже должна была к этому времени достаточно хорошо отдохнуть и что Александр, наверное, уже уехал, она вышла в холл и тихо поднялась по лестнице на просторную площадку, с которой был вход в спальню Вирджинии; противоположной своей стороной эта спальня выходила на фасадную часть здания, глядевшую прямо на площадь. Энджи остановилась перед дверью, прежде чем постучать, прислушиваясь, не раздастся ли в комнате какой-нибудь шум, не работает ли у Вирджинии радио — та обычно всегда слушала классическую музыку по третьей программе, — и вдруг услышала голос самой Вирджинии, капризный, немного раздраженный, но с теми стальными нотками, которые Энджи успела уже узнать очень даже хорошо. Не будучи человеком щепетильным в подобных вопросах, Энджи стояла и слушала.