- Пожалуйста, дедуля, – сложив ладони лодочкой, он щёлкнул зажигалкой. Торопливо прикурив свой "Казбек", я втянул в себя горячий и ароматный дым. Закружилась голова.

- Хорошо мы им дали! – выдохнул я из себя вместе с дымом.

- Угу! Хорошо! – мой сосед зажал свою папиросу зубами в углу рта. – Мы немного отдохнём и опять давать пойдём!

Его пальцы быстро-быстро набивали патронами странный сдвоенный магазин карабина.

– Была команда, – прохрипел он, затягиваясь между словами, – быть готовыми к маршу к двадцати двум тридцать.

Он постучал себя пальцем по уху:

– Наш капитан сообщил только что!

Я был настолько удивлён, что не успел ему ничего ответить. У этого осназа что, рации у каждого бойца? И такие маленькие, что их просто не видно. Так вот почему они иногда вроде бы разговаривают сами с собой! А как это должно быть удобно командиру: не надо надрываться и повышать голос. Как жаль, что таких раций совершенно недостаточно, чтобы снабдить ими все части Красной Армии. С этими мыслями я по примеру своего соседа сдвинул папиросу в угол рта и начал набивать патронами опустевшие в бою магазины. Ничего, пригодится воды напиться. За этим занятием меня и застал товарищ Топчиев.

- А, Борисов, как дела? – остановился он рядом со мной. – Где остальные?

- Товарищ капитан, атака противника отбита, тьфу ты! – выплюнул я окурок папиросы. – Те из наших, у кого ППД, остались в резервной группе, во второй линии. Капитан осназа сказал, что пока они держат немца дальше ста метров, стрельба из ППД – это напрасный перевод патронов, ещё пригодится чего-нибудь штурмовать. Те у кого "светки" и "авээски", как и я, в первой траншее...

- Значит так, лейтенант Борисов, готовьтесь. – капитан Топчиев махнул рукой. – Приказом представителя Ставки генерал-лейтенанта Василевского наш разведотряд придан для усиления сводной бригаде осназа. Готовность к наступлению в двадцать два тридцать.

- Василевский? Здесь? – я растерянно посмотрел в спину убегающему капитану Топчиеву.

- Да, был он здесь, часа два назад! – мой сосед закончил набивать последний магазин, и сунул его в один из множества карманов странного жилета. – С ним ещё комбриг наш был и другие шишки из штаба. А это значит, что товарищ Сталин уже в курсе вопроса, и всё будет тип-топ!

Я тоже встал.

– Товарищ Сталин всегда в курсе...

В этот момент откуда-то сзади докатился грохот, лязг, и по дороге, что была метрах в двухстах севернее нас, пошли танки. Нет, ТАНКИ!!! В слабых отблесках ещё полыхающего на немецкой стороне пожара были видны только их уплощённые силуэты, с длиннющими пушками чуть ли не корабельного калибра. И тяжкое дрожание земли под ногами тоже подсказывало – идут отнюдь не лёгкие танкетки. Один раз в жизни мне довелось видеть роту КВ-1 на марше, так вот, товарищи, здесь, судя по массе, шло нечто ничуть не меньшее, а судя по орудиям даже и значительно большее.

Услышав команду: «К машинам!» Я сперва пошёл быстрым шагом, а потом побежал туда, где стоял командирский танк капитана Рагуленко, с которым мы уже прошли весь путь от высадки в Евпатории, до этого самого момента.

Мне уже временами казалось, что так оно всё и должно было случиться, что мы воюем вместе не девятнадцать часов, а чуть ли не с самого начала войны. Вот взревел один двигатель, за ним другой... Рота готовилась к маршу...

До конца жизни не забуду этот головокружительный ночной марш. От наших позиций под Червоным до Симферополя сорок километров. Прошли их мы как на параде, за полтора часа. Ровно в полночь передовые танки мехбригады с бойцами из батальона капитан-лейтенанта Бузинова на броне уже вошли в город. Что самое интересное, немцы нас совершенно не ждали. Говорят, что бойцы на двух передних танках были одеты в немецкую форму, что позволило без шума, не поднимая тревоги, уничтожить пост фельджандармерии на въезде в город.

Разведка бригады, можно сказать, осназ в квадрате. Благодаря им различные тыловые учреждения гитлеровцев были застигнуты врасплох. И не только они. Войдя в город, рота, к которой была прикомандирована наша группа, повернула на юг и, не пересекая железной дороги, двинулась вдоль путей в направлении Севастополя. У нас был приказ закрепиться на правом берегу реки Альма с удержанием на левом берегу плацдарма вокруг железнодорожного моста.

Но на подъезде к станции Чистенькая – это на окраине Симферополя – навстречу нам вывернул немецкий воинский эшелон. Нам, разведчикам, было известно, что немцы сейчас спешно пытаются залатать две дыры в своём фронте, первую – под Феодосией, а теперь ещё и под Евпаторией. Хотя этот-то эшелон скорее всего вёз войска именно к Керченскому полуострову. Для переброски войск под Евпаторию немцы использовали исключительно автотранспорт, слишком уж невелики тут расстояния.

Хотя о чём я? Мы уже в Симферополе, а значит, сбылся кошмар немецких генералов, и их группировка, осаждающая Севастополь, отрезана от основных сил. Теперь бы ещё нашим в Севастополе прорваться навстречу, и всё будет вообще замечательно. Но это я забегаю вперёд, а тогда дело выглядело совсем не так.

Представьте себе ночь, штормовой ветер, вытянул руку и не увидел пальцев... И вдруг прямо в лицо яркий свет – это из-за поворота навстречу нам вывернул паровоз и светит своим прожектором. Мгновенная команда: "Спешиться!" И мы горохом посыпались с притормозивших боевых машин. Ну да, осназовцы научили нас, как говорить правильно. Это боевые машины пехоты, а танки, настоящие танки, прошли впереди нас. Я думал, что отражение ночной атаки под Червоным было самым страшным эпизодом, который я видел на этой войне. Ага, Щаз! – как любит говорить капитан Ругуленко, – Разогнались!

БМП чуть отвернули башни в сторону путей и ударили вдоль состава шквалом огня и металла. В отсветах снарядных разрывов было видно, как во все стороны полетели обломки вагонов и куски тел. Противник, плотно упакованный в вагоны – это такая привлекательная цель! Конечно, будь на нашем месте линейная стрелковая рота РККА, вооружённая сотней мосинок, десятком ППД и тремя-четырьмя дегтярями, то немцы, скорее всего, отделались бы лёгким испугом. Но тут был не тот случай. При такой огневой мощи, как у этого механизированного морского осназа, у немцев был только один путь к спасению – выпрыгивать из движущегося на приличной скорости состава на дальнюю от нас сторону насыпи и пытаться скрыться между домами. Не знаю, скольким из них удалось это сделать, но мне кажется, что они все так и остались в вагонах, не успев даже схватиться за оружие.

Ситуация усугубилась ещё и тем, что при обстреле по какой-то причине включилась система экстренного торможения. Проще говоря, кто-то сорвал стоп-кран. Или шальной снаряд перебил воздушную магистраль, бывает! Паровоз, свистя изрешечённым котлом, нехотя остановился, не доезжая буквально нескольких метров до нашей машины. Поезд пылал по всей длине от первого и до последнего вагона. Гудящее пламя пожирало деревянную обшивку вагонов, если там и оставались раненые, то им было суждено сгореть заживо. Кажется, были слышны крики. Нет, не помню…