За этим глобусом Володя пришел из соседнего городка, находящегося за пять километров от магазина «Книги», в поселок, близ которого была расположена воинская часть и в котором, вследствие этого или чего-то другого, магазины могли предложить советскому покупателю чуть более широкий ассортимент товара. Впрочем, пять километров для этого мальчугана, из которого энергия даже не била ключом, а просто разлеталась феерверками, было не расстояние. Вот сидеть и ждать полтора часа – это уже сложнее. Но если бы с кем-нибудь поболтать…

Вот тут-то и приспели два собеседника. Они были повыше Вовки, хотя и не старше его по годам. На лицо Красновский (такую фамилию носил пришедший за глобусом) выглядел взрослее подошедших к нему пацанов.

Пареньки степенно присели рядом с Вовкой на скамеечку.

– Сколько еще? – спросил первый у второго.

– Пятнадцать минут, – подсказал Вовка.

Конечно, на мальчишку, который не местный, тут можно было бы и задраться, чего, дескать, лезешь, куда не просят, но фейерверки Вовкиной энергии окутывали его защитным полем, а еще точнее, вовлекали в поле Вовкиного дружелюбия всех, кто находился в радиусе лучистых глаз Красновского.

– У-у, долго, – отозвался второй, поддержав разговор, и неожиданно для самого себя спросил у Вовки: – Тебя как звать?

– Вовка.

– А меня Мишка. А это Славка.

– Будем знакомы, – степенно молвил Вовка и, словно взрослый, крепко пожал каждому из ребят руку.

Мимо мальчишек прошла продавщица, открыла замок, вошла в магазин, но тут же закрыла дверь уже изнутри на засов.

– Ты откуда будешь? – поинтересовался у Вовки Мишка.

– Из Сокола. А вы чего такие похожие?

– А мы… Как это… Родились вместе! – улыбнулся Славка.

– Близняки! – захохотал Вовка, но вдруг сделался серьезным и даже на какие-то пару секунд грустным. – А у меня тоже сестра… была. Только я ее не помню. Мать нас вместе родила, я вот выжил, а девка нет.

– У-у, – сочувственно протянул Мишка. – Это плохо, когда умирают.

– Хочешь семечек? – предложил Вовке Мишка.

– Давай.

Пару минут ребята грызли семечки, хохотали над шуточками, которые Вовка стал отпускать в адрес продавщицы, все не открывавшей и не открывавшей магазин, болтали ногами и вообще – всячески радовались жизни.

– Кто у тебя родители? – поинтересовался у Вовки Мишка.

– Мама на заводе работает.

– А папа? – выспрашивал у нового знакомого уже Славка.

– Нет папы.

Мишка и Славка осеклись, и Вовка, которому подобные паузы были явно в тягость, сам ответил на повисший в воздухе вопрос:

– Ушел от нас. Давно уже. А у вас-то есть родители?

– Да! – засмеялся Славка. – Мама.

–.. на заводе работает, – громче Славки захохотал Мишка.

Вовка только головой покачал:

– Тоже повезло. А отец?

Смех оборвался. И Вовка, почувствовав, что задел пацанов за живое, прищурил левый глаз.

– Тоже что ли ушел?

– Нет. Он умер недавно, – пробормотал Славка и стал перевязывать шнурок на левом ботинке.

– Ему сначала ногу отрезали… – вдруг зашептал Мишка, но Славка пихнул его в бок.

Вовка подмигнул новым знакомым.

– Щас магазин откроют.

И действительно, загрохотал засов, распахнулась дверь, и пареньки бойко вошли внутрь. Славка и Мишка купили себе по альбому для рисования и по набору акварельных красок, Вовка – глобус; заняло все это вкупе с рассматриванием других, пока не доступных радостей ровно десять минут – и ребятишки бойко выкатились из магазина.

– Здорово! – восхищались Славка и Мишка глобусом, пока Вовка разглядывал альбомы и карандаши. – Нам уж такого не видать. Учительница сказала мамке, что нам в художку надо, вот мы и покупаем все для художки.

– Год глобус выпрашивал, – признался Вовка. – Думал, самому придется шар земной клеить-колотить, ан нет, раздобрилась.

– А вам папа денег не высылает? – между делом поинтересовался Мишка и получил от брата второй за короткий промежуток времени предупреждающий тычок в бок.

– Не-а, – как-то легко ответил Вовка. – Он тоже умер. И ему тоже ногу отрезали. А потом вторую стали отрезать, он и…

– А кем был твой папа? – медленно поднимая голову от глобуса, выдавил Славка.

– Военным! – гордо ответил Вовка, но тут же махнул рукой. – Через это и ушел. Я родился. Мать, понятно, со мной дома сидеть стала. А ему все танцы, кино…

Здесь в голосе Вовки почувствовались чужие интонация, и то ли от этого, то ли от чего-то другого Славка поморщился.

– В этот поселок и ушел жить, – продолжал между делом Красновский. – Я потом к нему приходил, не домой, правда, у сапожника здешнего, знакомого нашего, кантовались. Отец пряников приносил. Он уж на костылях был и без ноги. Гангрена.

– А чего домой к себе не позвал? – настороженно поинтересовался Мишка и почему-то отодвинулся от нового знакомого.

– А у него еще пятеро народилось. Да и жена его новая меня там видеть как-то не хотела, – пожал плечами Вовка и вновь прищурил левый глаз. – А у вас-то папа кем был?

– Военным, – медленно произнес Славка.

Вовка прищурил левый глаз еще сильнее.

– А фамилия ваша как?

– Красновские мы, – выдохнул Мишка.

– А где вы живете, Красновские? – поинтересовался Вовка, встав со скамейки и взяв в руки глобус.

– У почты, – хором ответили Мишка и Славка…

Вовка уходил не оборачиваясь. Пройдя шагов десять, он вдруг рванул с места в карьер и через минуту скрылся за поворотом.

Славка и Мишка переглянулись.

– Мамке будем говорить? – спросил Мишка.

Славка покрутил пальцем у виска, подхватил со скамейки альбомы, карандаши – и пошел от магазина прочь. Мишка побрел следом за братом.

Мать встретила их руганью.

– Где шляетесь? За хлебом марш! Разберут, чем я потом эту ораву кормить буду? – и она кивнула на полуторагодовалую Анютку и трехлетнего Кольку.

На руках у матери, несмотря на весь ор, мирно спала Лизавета.

Битый час Славка и Мишка отстояли в очереди, за что дома получили очередной втык:

– Где опять бродите, заброды? Полы-то мыть кто – дядя будет? Праздник ведь послезавтра. Завтра матери стирать-гладить. Когда завтра уборку разводить?

– Дак чего ты, если праздник… – взъелся было Славка, но получил увесистый подзатыльник и, глотая горькие слезы, пошел в чулан за тряпками и ведром. Мишка не отставал от брата ни на шаг.