Дура!

- Отойди от меня! – шепчу сбивчиво и сглатываю.

- Ты реально думаешь, что я позволю, чтобы хоть одна мужская рука прикоснулась к тебе? Ты действительно такая наивная дурочка?

Боже, что такое он несет вообще?

- Отойди! Ты мне противен! – пытаюсь оторвать его ладонь от своей шеи, но она как будто приколочена. Намертво, черт возьми!

- М-м, противен? А этот прилизанный увалень не противен? Хочешь, я сделаю так, что ему станешь противна ты. Это…будет весело, – медленно растягивает свои губы в улыбке, оголяя безупречно белоснежный оскал. Господи, как же я мечтаю больше никогда его не видеть!

- Больной урод!

- Больной, согласен, – качает он головой и вдруг прикасается лбом к моему лбу.

- Ненавижу тебя! – отстраняюсь я, не в силах вынести его близости. Она словно питон, уже обвила меня с головы до ног и начинает душить. Без шансов.

- Ненавидь, Алёна. Это лучше, чем равнодушие. Ты знаешь? И мне нравится твоя ненависть, – его слова срываются на хриплый шепот, а затем тонут в продолжительной вспышке молнии и последующим за ней оглушительным громом, – сладкая, волнующая, умопомрачительная…

- Что? – захлебнулась я паникой.

- И я хочу узнать какова она на вкус…

А уже в следующий момент его рот накрыл мои губы, а его язык коснулся моего языка. И стрела запредельного страха прошила мой позвоночник.

Какого черта он делает?

Замычала и попыталась отвернуться, а потом и выпутаться из его рук, но он только крепче ухватил меня одной ладонью за волосы, а второй надавил на подбородок, открывая мой рот еще шире.

Господи!

Я замолотила кулачками по его груди, но он только еще крепче прижал меня к себе, углубляя тот акт, что он совершал своими губами и языком. Поцелуем я это называть категорически отказывалась! Потому что не этому гаду воровать мои первый в жизни поцелуй.

Нет!

И я отчаянно вцепилась ему в волосы, а потом и остервенело их потянула в разные стороны. А затем снова и снова дергала их так, что, казалось бы, еще чуть-чуть и Соболевский остался бы лысым на всю оставшуюся жизнь.

Еще один рывок и он наконец-то отрывается от меня, а потом без промеления получает пощечину, да настолько сильную, что всю мою руку свело судорогой.

- Скотина! – задрожал мой подбородок.

- Алёна, – и снова шаг ближе.

- Не подходи! – но он не слышит и новый удар прилетает ему по лицу.

Вот только ему кажется плевать на мои потуги, он прет как танк, и я не в силах его остановить.

Господи, Боже, что же делать-то?

Пытается схватить меня, но я яростно отбиваюсь. Почти скручивает, но и я не сдаюсь. Завязывается борьба, где я истошно изливаю на него всю свою ненависть:

- Гад! Сволочь! Мерзавец! Подлец! Подонок! Ублюдок! Убери от меня свои руки! Да что тебе надо-то от меня? Отпусти! Отпусти, меня, Соболевский!

- Успокойся, – глухо рычит он, но меня уже не остановить.

Я как дикая фурия – вся раскалилась от негодования.

Вывернулась и снова залепила ему оплеуху, а потом разревелась, понимая, что ему мои удары, что слону дробина.

- Алёна!

Окрик. Тычок. Вспышка молнии. Оглушительный раскат грома. Еще один тычок от меня в развороте.

И я вдруг вижу, как Соболевский оступается, а потом и теряет равновесие. Рывок назад от него, но инерция уже тянет меня вслед за ним, а затем мы оба с шумным всплеском погружаемся в холодную воду.

С головой.

Где-то здесь я и увидела очередную ослепительную вспышку света, а затем испытала сильную, почти нестерпимую боль во всем теле, которая сковала меня по руками и ногам так, что я была не в состоянии пошевелиться. Паралич, не иначе. И только руки Соболевского, крепко держащие меня поперек талии, не давали мне скатиться в настоящую агонию.

Но вслед за первой вспышкой сразу же последовала и вторая.

И я окончательно потеряла сознание…

А затем очнулась вновь как от мощного толчка. Резко вынырнула, громко накачивая кислородом легкие, надсадно кашляя и хрипя. А потом замолотила руками по воде, стараясь побыстрее выбраться на берег.

И позади меня уже слышалось сбивчивое дыхание моего злейшего врага. Как жаль, лучше бы он утонул, скотина!

Вылезла на прохладную, покрытую первыми каплями дождя, траву и в изнеможении упала на нее, закрывая глаза и рвано дыша. Соболевский тихо ухнул и тоже на кой-то черт завалился рядом.

Всего несколько минут на отдышаться, а потом я открыла глаза и повернула голову. Снова закрыла, потерла пальцами веки и опять открыла. А затем я заорала дурниной и не своим голосом:

- Какого черта, Соболевский? Ты мне что ли дурь в минералку подмешал?

POV Алёна

От шока и концентрированной паники я упала на задницу, а потом словно сороконожка стала отползать от того, что видела. И так все дальше, дальше и дальше, пока не уперлась спиной в ствол дерева. Потому остановилась и со всей дури вмазала себе по лицу, но картинка не менялась, черт возьми, а по-прежнему транслировала одно и то же.

Меня.

Меня! И я сидела на траве, мокрая и обалдевшая, и смотрела на себя во все глаза.

Суматошно окинула себя взглядом, а потом чуть ли не заголосила на полную катушку, но из открытого рта не вырывались ни звука. Я в немом ступоре смотрела на руки Соболевского, на его ноги. Зачем-то потянула мокрую ткань его брендовых штанов, а потом и толстовку.

Какого черта это все одето на мне?

Еще пара минут молчаливого оцепенения, а потом очередная вспышка света озарила небосвод, а за ней грянул гром и небеса наконец-то разверзлись над нами. Хлынуло как из ведра, а мое тело – мое, черт возьми тело – встало и направилось ко мне.

- Не подходи, – хрипло выдала и ужаснулась, услышав вместо своего голоса, звучный баритон Соболевского.

Тут же зажала рот ладонью, а потом и второй сверху прихлопнула, остервенело тряся головой, не веря в то, что происходит вокруг меня. Это все сон, страшный кошмар!

- Алён, гроза. Пошли в дом. Под деревом опасно, – но видя, что я не реагирую, моя копия существенно повышает голос и почти кричит на меня, – Алёна!

- Это все неправда, – бормочу я и уже полностью закрываю глаза ладонями.

- Вставай, – тянет меня мой двойник за мокрую толстовку.

- Я сплю! Я просто вижу сон! Да! Сейчас я проснусь и…

- Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной!

А потом меня неожиданно сильно взяли и потянули за ногу, так что я свалилась на спину и снова была вынуждена посмотреть на себя со стороны. Господи, это какой-то фильм ужасов, не иначе!