— Хорошо, я мерзкий, отвратительный старикашка, и обрадоваться мне невозможно, — проговорил он, изрядно намучившись. — Тогда сделайте то, что я прошу, глядя на очаровательную Северину Анатольевну.

Пунцовый Полуянов послушно повернулся к Бурковской, раскинул руки, открыл рот пошире, готовясь улыбнуться, напрягся всем телом и — вдруг расхохотался.

Северина оскорбилась, а Виктор Владимирович горестно вздохнул. Он понял, что согласился работать за слишком маленькое вознаграждение. Но так как был человеком внутренне интеллигентным, вслух об этом не сказал.

Он попросил Полуянова проделать еще несколько упражнений, с которыми легко справлялись первокурсники актерского факультета. А именно: изобразить медведя, курочку, уточку, спичечный коробок и мясорубку. Полуянов ужасно покраснел, а затем лицо его покрылось фиолетовыми пятнами. Виктор Владимирович осознал, что, если он хочет заработать, требуется срочно менять методику…

— Он очень неуверен в себе, — говорил профессор Бурковской, когда урок закончился и они прошли в ее кабинет. — Это странно, я полагал, что успешные бизнесмены — уверенные в себе и даже нахальные люди. Я подумаю, что можно сделать, но ничего не гарантирую.

— Он привыкнет, — сдвинув брови, проговорила Бурковская. — Думаю, что наша главная ошибка заключалась сегодня в том, что на занятии присутствовала я. Он стесняется зрителя. Когда он чему-нибудь научится, то перестанет стесняться. Он небезнадежен, потому что очень хочет стать иным.

— Посмотрим, — вздохнул профессор. — Вы знаете, Северина Анатольевна, а я ведь с ним встречался. Когда-то очень давно. Я долго думал и вспоминал, весь урок мучился, а потом вспомнил. Лет семнадцать назад он поступал ко мне на курс. Если не ошибаюсь, провалился на втором туре.

— Андрей Дмитриевич мечтал стать актером?! — поразилась Бурковская. — Вы уверены?

— Несмотря на возраст, у меня отличная зрительная память, — твердо сказал профессор.

— Но как это могло прийти ему в голову? Он же совершенно… — Северина не договорила.

— Да, по меркам актерской профессии он бездарен, — согласился Виктор Владимирович. — Я, кажется, тогда ему так и сказал. Может быть, вы зря пригласили именно меня?

— Но вы — лучший! — воскликнула Северина. — Фирма господина Полуянова не приглашает второсортных специалистов.

— Спасибо! — поклонился польщенный профессор. — Но я, увы, не волшебник… Если через три занятия не произойдет никаких сдвигов, я верну вам деньги.

— В том, что он бездарен, вашей вины нет, — твердо произнесла Бурковская. — Если возможно, не отказывайтесь от него сразу.

Преподавательница сценической речи являла собой полную противоположность интеллигентному Виктору Владимировичу. Это была молодая тетка под два метра ростом, с генеральским басом, огромной рыжей копной на голове и властным выражением почти мужского лица. Наряд ее напоминал костюм наездницы, не доставало разве что хлыста. Северина Бурковская не удивилась бы, если бы он у нее все-таки где-то был припрятан. Звали «наездницу» Ирена Игоревна.

— Вы позволите мне, уважаемый Андрей Дмитриевич, — говорила она презрительным тоном, — называть вас болваном всякий раз, когда в вашей речи будут проскальзывать слова-паразиты, например: «вот», «как бы», «типа», «ну», «так сказать» и «да» в конце предложения?

— Сразу болваном? — робко спросил Полуянов.

— Есть более радикальное средство — электрошок! — злорадно объявила преподавательница. — Помогает стопроцентно. Что выбираете?

Полуянов задумался надолго.

— Если вам не нравится слово «болван», я могу заменить его «чудаком» с буквой «м» в начале, — решила помочь ему «наездница».

— Болван — лучше, — пролепетал вконец растерянный Полуянов.

— Договорились. — «Наездница» тряхнула гривой. — А теперь встанем и немного попрыгаем.

— Зачем? — ужаснулся Андрей Дмитриевич.

— Дыхалку вашу вялую налаживать, чтобы потом голос ставить, — быстро проговорила Ирена Игоревна. — Снимайте пиджак. В следующий раз к моему приходу на вас должен быть спортивный костюм, а в руках скакалка. И еще вам придется выучить несколько детских стишков. Задача ясна?

Полуянов кивнул, подумав, что еще немного, и он просто потеряет сознание.

— Мне тоже можно попрыгать? — спросила Северина, пытаясь принять удар на себя, чтобы дать возможность шефу прийти в чувство.

«Речевичка» подняла тонкие изогнутые брови и посмотрела на нехуденькую пиарщицу сверху вниз.

— Если под нами не обрушится потолок, попрыгайте, — милостиво разрешила она.

Северина покраснела, но смолчала. «Наездница» так же, как и Виктор Владимирович, считалась в кругах посвященных лучшей в своем деле…

Спустя несколько дней партнер Полуянова по бизнесу Сан Саныч Пышный по привычке без стука заглянул в кабинет директора концерна «Гермес» и узрел фантастическую картину. Мебель в кабинете была сдвинута в кучу, двухметровая рыжая особа, похожая на гренадера, стояла у стены под портретом президента и басом отдавала резкие команды, состоящие почему-то из одних гласных, что-то типа «у-е, у-е, у-е»… А в середине помещения на ковре, растрепанные, запыхавшиеся, в каких-то странных обтягивающих лосинах и босиком, подпрыгивали на скакалках Полуянов со своей помощницей по связям с общественностью и кричали дурными голосами: «На мели мы налима лениво ловили, для меня вы ловили линя! О любви не меня ли вы мило молили и в туманы лимана манили меня?!»

Пышный сглотнул слюну, шепотом извинился, попятился, прикрыл дверь и подумал, что в последнее время он слишком много работает и давно пора съездить куда-нибудь на теплое море…

Вот уже три недели на телеканале «Невские берега» полным ходом шла раскрутка двух кандидатов в Государственную думу — Василия Петровича Чуткого и Андрея Дмитриевича Полуянова. Конечно, в сюжетах «Невских берегов» мелькали и другие кандидаты, благо в городе их зарегистрировалось больше трех сотен, но были они гораздо бледнее этих двух — то ли деньги свои экономили, то ли предпочитали появляться на других каналах. А эти двое раскручивались на полную катушку. И в молодежной программе, и в аналитической, и в информационных блоках, и даже в ток-шоу, которое организовал и выпускал Александр Лапшин, назвавший свое детище «Электрошок-паблик», вскоре сокращенное Феликсом Калязиным до «Шок-пи».

Александре Барсуковой пришлось передать другим журналистам часть своей работы в «Криминальных хрониках», которые теперь, по непонятной прихоти того же Калязина, назывались «Криминальными историями». А еще ей пришлось сократить часы сна до минимума. Да и Лапшину доставалось. Саша знала, что он решил проблему сна еще проще — спал один раз в двое суток. Людмила Миловская — верный редактор «саньков», как она любовно называла своих молодых коллег, — не расставалась с валидолом, но воз тянула за весь редакторский отдел, ибо не могла доверить ответственное дело менее опытным сотрудникам. Режиссеры канала, славившиеся своей хронической безалаберностью, внезапно стали несколько собраннее — их стимулировал кнут Калязина и пряник бухгалтерии. Рекламный отдел позволил себе расширить штат.